В одно мгновение - [17]
Озу всего тринадцать, и потому дядя Боб думает, что может просто отнять у него перчатки. Это глупо. Хотя дядя Боб выше Оза на пять сантиметров, старше на тридцать лет и во много раз умнее, думать так – все равно что считать, что ты одолеешь гризли просто потому, что ты выше, старше и умнее его.
Дядя Боб хватает Оза за рукав и тянет на себя его руку в перчатке. Оз стремительно, словно акула, ныряет вперед и кусает его. Очень сильно. Дядя Боб отдергивает руку. У него на коже проступают следы от зубов.
– Животное, – шипит он. – Чертова зверюга.
Оз сует ладони в перчатках обратно под мышки, а дядя Боб, страшно ругаясь, снова выбирается наружу несолоно хлебавши. Мама с Кайлом возятся возле шасси нашего фургона. Они вытащили из кабины мой труп и перенесли его на склон, под Миллер-мобилем, чтобы мое тело не завалило снегом, когда они будут перекрывать лобовое стекло. Меня положили за переднее колесо, чтобы хоть немного укрыть от метели.
Мама, плача, раздевает меня – снимает с меня угги, носки и тренировочные штаны. Кайл стаскивает парку и толстовку. Я смотрю на них и радуюсь, что на улице так темно и Кайл не видит меня голой. Смешно, я ведь умерла, а мне все равно неловко. Когда они заканчивают, мама втаскивает одежду в фургон через лобовое стекло.
– Надень, Мо, – говорит она, кладя груду вещей рядом с моей подругой.
Мо громко сглатывает и вздрагивает – не только от страшного холода. Кровь у меня на парке видна даже в кромешной тьме.
– Это вещи Финн? – спрашивает Натали, слегка заикаясь, и я понимаю, что, возможно, она лишь теперь заметила, что меня нет, или вспомнила, потому что так до конца и не осознала, что происходит.
Мама поднимает голову, словно удивляясь, что перед ней сидят тетя Карен и Натали. Может, она вообще забыла, что они здесь, в фургоне.
Глаза у тети Карен бегают из стороны в сторону, зрачки расширены.
– Сапоги должна надеть Натали, – говорит она, оценив своим диким взглядом ворох одежды, и снова прижимает к себе дочь.
У мамы перекашивается лицо, она явно пытается понять смысл слов тети Карен, перенаправить свои мысли, чтобы включить в них дополнительные данные. Сапоги и у Мо, и у Натали почти совсем не греют. У мамы на ногах высокие ботинки на шнуровке, в которых тоже не намного теплее.
Может, все дело в ярости, с которой тетя Карен глядит на маму, или в том, что тетя Карен никак не помогает заложить разбитое лобовое стекло, или в том, что я мертва, а Мо – моя лучшая подруга, или в том, что мама пообещала миссис Камински приглядеть за Мо, или в том, что мама неспособна сейчас изменить свое решение. В любом случае мама отворачивается от тети Карен и повторяет:
– Надень, Мо.
Затем она, не сказав больше ни слова, разворачивается и исчезает во тьме. Мо с огромным трудом заставляет себя выполнить ее приказ. Все ее мышцы яростно сокращаются, пальцы на руках смерзлись и не хотят разгибаться. В конце концов ей удается влезть в мою толстовку и парку. Потом она расстегивает молнии на своих сапогах, натягивает мои треники поверх джинсов, сует ноги в мои слишком маленькие для нее угги. Носки она надевает на руки вместо варежек. Напоследок она затягивает капюшон моей парки, прячет в него подбородок, наглухо закрываясь от ветра и пристального взгляда тети Карен.
9
Мама, Кайл и дядя Боб мужественно работают, пытаясь отгородить салон фургона от снежной бури – такой свирепой, что мне вспоминаются истории об океанских штормах, в которых вмиг может погибнуть целый гигантский корабль. Ледяной ветер дует так сильно, что я с ужасом думаю о Хлое, застрявшей где-то посреди этого страшного бурана, – и тут же оказываюсь рядом с ней. Поняв, в какую передрягу она попала, я на миг перестаю дышать.
Вэнс и Хлоя совершили непростительную ошибку. Они уже потерялись, окончательно и бесповоротно: теперь они даже не знают, куда им идти. Вокруг кромешная тьма, ветер и мороз бьют их в грудь и в лицо, а они все пытаются на ощупь отыскать путь сквозь заснеженную холмистую тундру. Они то проваливаются по колено в сугробы, то спотыкаются о камни и ледяные надолбы, то куда-то скатываются. Вэнс пытается определить, где верх, а где низ, но у него ничего не получается – верх то и дело становится низом, а склон с каждой минутой будто становится все более крутым и бугристым.
Правильнее всего сейчас было бы остановиться, укрыться за деревом, дождаться рассвета, но от отчаяния и мороза все мысли в голове у Вэнса заледенели, и он прет вперед, часто оборачиваясь на Хлою, помогает ей, когда она спотыкается, уверяет ее, что все обойдется. Хлое нехорошо. Лоб больше не кровоточит, но с ней явно что-то не так. Она толком не держится на ногах, пошатываясь словно пьяная.
– Иди один, – говорит она, когда ее нога застревает под камнем и Вэнс возвращается ей помочь.
Проходит бесконечно долгий, полный сомнений миг – я успеваю заледенеть от страха, – прежде чем Вэнс наконец отвечает:
– Нет, я тебя не брошу.
Хлоя всхлипывает, кивает, и они снова бредут дальше. Она ковыляет сзади, пытаясь не отстать от Вэнса, а тот упорно, отважно прокладывает путь, все еще веря, что окажется героем и сумеет всех спасти.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Роман Коутса похож на африканский танец джубу, который танцуют, держа на головах кувшины, полные воды. Кто прольет воду – выбывает. И так до последнего танцора. Такой танцоркой была мать главного героя, он же с кувшином не танцует. Хайрам Уокер магическим способом перемещает рабов в пространстве, из южных штатов в северные, используя для этого воду.
Этот дебютный роман покорил читателей и критиков по всему миру, стал лучшей книгой года по версии Washington Post, получил более 6 международных премий и стал блестящим дебютом издательства SJP Сары Джессики Паркер.Если жить так, как хочется, – значит разочаровать родителей…Старшая дочь, Хадия, выходит замуж по любви вопреки традициям. Ее сестра Худа не сняла хиджаб, но пошла работать в школу. Единственный сын Амар – главное разочарование отца. Бросил учебу и три года назад ушел из дома. Секреты, предательство, а может быть, просто желание жить собственной жизнью изменили эту когда‑то крепкую семью.
Лондон, 1942 год. Тринадцатилетняя Нелл и ее младшая сестра Олив живут в одном из бедных районов города. Здесь соседи вместе переживают беды и радости, а праздники встречают на улицах с песнями. Здесь своих в обиду не дают и за себя постоять умеют. Но идет война, и каждую ночь над доками звучит сигнал воздушной тревоги. Когда в городе становится слишком опасно, тысячи семей отправляют своих детей в эвакуацию. Как и многих, Нелл и Олив ждет неизвестность. Кто согласится их приютить? Каков будет их новый дом? Даже в чудесной английской деревне жизнь не сахар.