В ночном - [3]

— Вижу, конечно, прошлогодний плакат! — Федор тоже улыбнулся.

— А я и не заметила, что прошлогодний. — Подумала: «Какие красивые у Федора волосы». И с улыбкой сказала: — Ты почему не причесался? Идем… Идем, я тебя причешу.

…Шепа лежал молча и сосредоточенно жевал стебелек катрана. Потом ему это надоело, и, сорвав белевшую рядом ромашку, коснулся цветком щеки девушки.

— Что, задремала, Янинка?

— И не собиралась, — неохотно ответила она.

— О чем же ты сейчас думала? — с любопытством спросил Шепа.

— Не помню уже… А где лошади? Смотри, чтоб в пшеницу не забрели.

— Слежу. — Шепа сел, незаметно придвинувшись ближе к Янинке. — А я о чем думаю, знаешь… Я думаю — вот если бы убрать верхушки Алуштинских гор.

— Это зачем? — удивилась она.

— Понимаешь, если убрать, они бы не задерживали тучи.

— Ох, какой умник! Ну иди убирай, кто тебе мешает?!

— Давай вместе, — улыбнувшись, сказал Шепа. — Вместе веселее.

— Ты вправду говоришь, не шутишь?! — Она сверкнула лукавыми глазами.

— Конечно, вместе… с тобой. — Он еще что-то хотел добавить. Но Янинка вскочила и побежала завернуть лошадей, которые добрались на своих спутанных ногах почти до самого пшеничного поля.

Подул ветер. Закачались, зашумели хлеба. Янинка, поеживаясь, направилась к стожку сена. Шепа последовал за ней.

— Ой, ты только посмотри, какие тучи! — сказала Янинка, застегивая на верхнюю пуговицу свое ситцевое платье, и, нагнувшись, полезла под невысокий стог.

Ветер крепчал, небо затягивали черные, растрепанные тучи.

— У-ва!.. Будет ливень! — сказал Шепа и тоже залез под стожок.

— Это еше неизвестно, — задумчиво заметила Янинка боясь, как бы не сглазить долгожданный дождь.

— Вот увидишь! Целый день кони потели.

— Они и вчера, и на прошлой неделе потели. Все дело в том, кто их погонял.

— И ласточки низко летали, — продолжал Шепа.

— Тоже не очень надежная примета, — усмехнулась Янинка. — Тебе не холодно, Шепа?

— А тебе, Янинка?! В таком легком платье, конечно, холодно. Придвинься ближе. — Он обнял девушку и притянул к себе. Их волосы смешались — его растрепанные черные, пахнущие щедрой землей, и ее светлые, словно пропитанные запахом свежего сена.

— Будьте добры, товарищ Шепа, — очень спокойно сказала Янинка, — уберите руки и, сделайте одолжение, засуньте их поглубже в собственные карманы.

У Шепы пересохло в горле. Он хотел что-то сказать и не мог.

— Шепа, ты что, оглох?!

Он отпустил Янинку, чувствуя себя очень обиженным. Молчала, а потом вдруг — на тебе.

А тучи все сгущались. Косматые, неслись по низко спустившемуся небу, гнались за бледной луной. А та, словно испугавшись, плыла, увертывалась из последних сил.

Стало еще темней. Луну почти затянуло черными клубами облаков. Ветер усилился.

Буланый вдруг заржал так, будто что-то учуял в этой грозовой ночи, стал бить копытами сухую землю.

— Шепа, ты слышишь? — толкнула Янинка его. — Бушует, еще других разгонит.

Шепа неохотно поднялся и, нахлобучив на голову соломенную шляпу, направился к лошадям. Буланого разыскал на дороге, ведущей в соседнее село. Конь непрестанно ржал, как будто звал кого-то, и вздымался на дыбы. Остальных лошадей тут не было. Пригнав Буланого, Шепа побежал искать их.

В Кривой балке ветер сорвал с него шляпу и потащил за собой. Шепа только махнул рукой.

Лошадей он вскоре разыскал. Шепа согнал их на лужайку и вернулся к Янинке.

— Всех коней собрал? — спросила она.

Шепа не отвечал.

— Я спрашиваю…

— Всех, — хмуро ответил он и тут же добавил: — Ветер шляпу унес.

— Ух, какая ночь, — проговорила Янинка. — Чего ты там стоишь, лезь под стожок. Иди, погрейся.

Шепа сел рядом.

— Может, возьмем лошадей и вернемся домой? — предложила Янинка, отодвигаясь от него.

— Зачем? — пробормотал он.

— Сейчас хлынет дождь.

— А может, и не пойдет. Пусть лошади пасутся.

Буланый опять заржал. Кони с растрепанными гривами встревоженно прядали ушами и уходили черными тенями подальше от Буланого.

Янинка присела и вытянула острый стебелек травы, коловший ей под платьем голые ноги.

— Этот несносный жеребец опять разгонит лошадей!

— Ша!.. — перебил Шепа, прислушиваясь.

Из ночной темноты донеслось ржание. Все громче, все возбужденнее.

— Слышишь, кто-то сюда скачет.

— Кто ж это может быть? — заволновалась Янинка.

— Скорей всего, из коллектива Аншла. Они пасут своих лошадей недалеко отсюда. Видишь, Янинка, соседи домой не торопятся, — произнес Шепа.

Буланый совсем взбесился. Он беспокойно ржал, вставая на дыбы, и задирал голову с взлохмаченной черной гривой. Вскоре донесся топот скачущей лошади. Янинка проворно выскочила из-под стога.

— Эй, кто там скачет?! Кто это там пшеницу травит?! — возмущенно крикнула она.

— А-тю!.. — Шепа сунул два пальца в рот и резко свистнул.

Ржание и топот совсем близко.

— А-тю! А-тю! — Шепа и Янинка пустились наперерез лошади. Верхового на ней не было.

Бесновавшийся ветер взметал с земли сено, кружил в воздухе и сухими стеблями хлестал по их лицам.

Шепа и Янинка не пробежали и тридцати шагов, как увидели возле Буланого Гнедую с порванными путами. Встряхивая длинной гривой, она терлась о бок Буланого. Обе лошади негромко ржали; их горячие, раздутые ноздри вздрагивали. Буланый припадал на задние ноги и пружиной взвивался на дыбы, потом устало падал на спутанные передние.