В некотором царстве… Сборник рассказов - [41]

 В душе Василькова завяло лето, началась ветреная осень. С листопадом, холодным дождем. Надпись на упаковке с крысиной отравой всплыла в сознании, дьявольскими иероглифами: 'Труп крысы превращается в мумию, а потом исчезает и она'.

 Посмотрел через окно на блюющую жену – не начала еще растворяться? Да и черт с ней. Жен может быть много, а я один. Вот ведь, африканский убийца! И что теперь делать?

 Опустился на стул, стал прислушиваться, когда в животе начнут лопаться внутренности.

 -Подумаешь, мышь!– не могла не нарадоваться на целого и невредимого кота Варвара Кантемировна.– Не кусок дерьма, в самом деле, сварился, а тоже мясо. Ха-ха! Даже если мышь была переносчицей бубонной чумы, бациллы погибли в кипятке.

 -Мама!– простонала супруга.

 Крысиный яд вряд ли распадается при нагреве, лихорадочно соображал Дима. Вот ведь, вражий Марик! Специально подбросил отравленного мыша в борщ. А умирать, тем более в муках, совсем не хочется, какие наши годы!

 -Скорую! Немедленно вызывайте скорую помощь!– завопил вдруг как резаный Васильков, почувствовав внутри некоторое жжение.– Я эту мышь крысиным ядом накачал!

 Жена оторвала голову от кустов крапивы:

 -Ты что, дурак? Зачем?

 -А затем, что мне надоели ваши коты на моих деревьях! Мне надоело губить то, что с таким трудом создавал! А все из-за вас! Вы всю жизнь мне отравили… Нет, не надо скорой. Поздно. Это конец, бесславный, но закономерный. За мою мягкотелость. О! Он посмеялся надо мной. Так смейся и дальше, гнусный котяра, гляди, как будет погибать в судорогах человек, призванный к великим свершениям! Пусть на земле останутся только глупые и бездарные коты!

 -В самом деле, пора вызывать скорую помощь,– вполне спокойно отреагировала на истеричный монолог зятя Варвара Кантемировна.– Дочь, зачем ты позволяешь ему с утра пить? Диме и грамма нельзя.

 -Не пил я!– прохрипел уже осипшим голосом Васильков.– Не верите?

 Он сбегал к кострищу, где уничтожался дачный хлам, принес полиэтиленовый пакет, высыпал к ногам тещи содержимое. Разворошил груду ногой.

 Варвара Кантемировна подняла перчатку, потом шприц.

 -Я всегда говорила, что от алкоголизма до наркомании – один шаг.

 -Вот,– сунул ей Васильков под нос банку с отравой.

 -Очки забыла где, не разгляжу.

 Не замечая ожогов от крапивы, жена вытерла об нее руки, взяла яркую банку с названием 'Василёк'.

 -Это что, твой любимый корм?– попыталась пошутить она.

 И через две секунды упала в обморок.

 -А так ты, зятек, хотел моего сыночка на тот свет отправить?!– обнажила желтые зубные протезы теща.

 -К черту Марика! Подумайте, если не обо мне, так о своей дочери. Она сейчас растворится как Снегурочка на костре! Глядите, у нее уже локти синеют.

 -Не трогай мою дочь ядовитыми пальцами! Еще до ЗАГСа предупреждала, что ты ей не пара. Для начала я о тебе позабочусь,– потянулась теща к поленнице, нащупывая колун.

 И вдруг рука ее повисла в воздухе.

 -Погодите. Так я же борщ утром ела, холодным. Прямо из кастрюли.

 -Мама, как вам не стыдно прямо из кастрюли,– очнулась дочка.

 -Так что же, и я растворюсь вместе с вами, как крыса?

 -Ага!– удовлетворенно кивнул зять.

 Над лесом и полноводной рекой раздался душераздирающий крик 'Спасите!' Кто именно кричал: Варвара Кантемировна, ее дочь или Дима, пьяный лесник не разобрал, но врачей вызвал.

 Всех троих погрузили в санитарную лодку, предварительно уколов димедролом. Марик запрыгнул на грудь тещи, которая стонала и, закатив глаза, пыталась думать о вечном.

 Дима покосился на Варвару Кантемировну: хоть бы в последние минуты жизни ее не видеть вместе с проклятым котом.

 Неожиданно глаза его широко открылись, заблестели. Эфиопский проходимец держал в зубах мышь с обгрызенным хвостом. Была она тщедушная, но с круглым животиком, словно ее надули через соломинку.

 Это же моя мышка, точно, вон коготок на правой лапе сломан, я заметил! Значит, в борще побывала другая тварь? Но как она туда попала? Хм. Видимо унюхала вкусное, забралась на поленницу, да и свалилась в кипяток. И почему тут все мыши бесхвостые....?

 Хотел уже крикнуть: стойте, не надо в больницу, я ошибся, мышь была не ядовитой! Но передумал. Критические ситуации обнажают человеческие души, которые в обычных условиях так и остаются для тебя потемками.

 Нет, надо посмотреть, на что еще способны по отношению ко мне две эти выдры. И сделать соответствующий вывод. А неплохо было бы, если бы они растворились к чертовой матери, без остатка, как от средства 'Василёк'. Ни запаха, ни пыли, одно воспоминание.

 Кот раскрыл пасть и накаченный 'Васильком' грызун упал за борт. Покачиваясь на волнах, тушка медленно поплыла по течению.

А жизнь Василькова явно меняла направление течения, но в какую сторону теперь его понесет, он еще не понимал.

Окурок

 Э-э нет, господа, ни слова о политике. Речь, скорее, о нравственности. В том числе и моей. Признаюсь, как порядочный человек, в этой истории я оказался не на высоте. Но что поделаешь, иногда приходится поступаться моральными принципами, чтобы они восторжествовали. Впрочем, судите сами.

 Возвращаюсь я как-то вечером домой в хорошем настроении, никого не трогаю. Стемнело, фонари зажглись. Иду, значит, между домами и вдруг под ногами у меня, словно петарда взрывается, только бесшумно. Столп искр в разные стороны.