В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [210]
В. А. Пуляркин, 2000 г.
Именно из благородного стремления к познанию и описанию новых земель возникло научное страноведение, достигшее наивысшего расцвета в XX веке и ушедшее вместе с ним. Исключительно мощный прилив талантливых исследователей в начале 50-х годов – удивительный и необъяснимый в те крайне мрачные времена – не обошел стороной и географию; и среди славной плеяды блистательных ученых, окончивших в те годы географический факультет МГУ (либо в качестве редкого исключения – другие вузы), было немало страноведов. Последних представителей научного страноведения. Был среди них и Валерий Алексеевич Пуляркин.
Что такое научное страноведение и почему его нет сейчас? Оно возникло в эпоху значительно меньшей дифференциации науки, когда один исследователь еще мог охватить весь спектр знаний о стране или регионе «от геологии до идеологии», как говорил корифей отечественной экономгеографии и пламенный борец за развитие страноведения Николай Николаевич Баранский. Понятно, каких качеств требовали такие задачи от подлинного мастера своего дела – широчайшей эрудиции в самых различных областях знания, владение несколькими языками, способность перерабатывать египетские пирамиды всевозможных источников информации, великолепной памяти и, разумеется, литературного таланта. Недаром одна из статей Н. Н. Баранского называлась «Больше заботы об искусстве географического описания». Продукция страноведа – монография о той или иной стране – должна была быть не только интересной и содержательной, она должна была еще и легко читаться.
В нашей стране во времена невыносимого идеологического давления изучение зарубежных стран было еще и формой интеллектуального самосохранения для тех, кто не желал служить Партии, ибо партийное руководство разрешало описывать эти страны такими, какими они были, не превращая географические описания в средство пропаганды или идеологической борьбы. Возможность мысленно посетить другие страны и правдиво о них рассказать широкому кругу читателей в стране, где неуместно рассказанный анекдот мог, в конечном счете, стоить рассказчику жизни, была захватывающей и вдохновляла многих талантливых географов.
Почти для всех них была характерна судьба Ивана Александровича Витвера, одного из наших самых блистательных страноведов – наставника В. А. Пуляркина в университетские годы – автора прекрасных книг о Германии и Франции, Бразилии и Аргентине, никогда не посещавшего исследуемых стран и, возможно, даже не мечтавшего их посетить, как не мечтают посетить Марс или Венеру исследователи этих планет. При этом И. А. Витвер вовсе не был обижен властью: он заведовал кафедрой в МГУ, во время войны был деканом факультета, был удостоен государственной премии, докторскую степень получил без защиты, его школьный учебник «Экономическая география зарубежных стран» выдержал 16 изданий. Как у слепого в невероятной для обычного человека степени обостряются все остальные чувства, так у советских страноведов сила воображения восполняла неспособность видеть собственными глазами и, читая витверовские описания Лондона, невозможно заставить себя поверить, что автор не прожил в этом городе если не долгие годы, то, по крайней мере, несколько месяцев.
Жизнь ученого может быть внешне бедной событиями, но при этом внутренне исключительно насыщенной и захватывающе интересной. Защитив в 1952 г. великолепную дипломную работу по текстильной промышленности Индии, выпускник географического факультета МГУ В. А. Пуляркин был принят по рекомендации И.А.
Слева направо: Л. М. Синцеров, Ю. Г. Липец, В. А. Пуляркин. Конец 1990-х годов.
Витвера на работу в Институт географии АН СССР, где и работал до конца своих дней. Сколько вместили в себя эти полвека напряженной и плодотворной работы! В 1955 г. была защищена кандидатская диссертация по Кашмиру – одному из самых интересных, противоречивых и политически нестабильных районов мира. За ней последовали книги об Афганистане, Западном Пакистане и Цейлоне. В 60-е годы Пуляркин уже авторитетный страновед, один из признанных знатоков Южной Азии. Казалось бы, нет никаких оснований сворачивать с этого интересного и многообещающего пути.
«География, при всех творческих изысках в отношении ее определения, – писал Пуляркин, – всегда символизировала в «народе» знания о территориях, знаковым образом которых чаще всего выступали государство или страна. Поэтому страноведение обычно ассоциировалось с географией, и во внепрофессиональной среде знак равенства окончательно не зачеркнут. Иное дело среди специалистов, ибо они, с одной стороны, лучше осведомлены о тех многообразных сюжетах, которые исследует их любимая наука, либо, с другой, – давно разбредясь по собственным исследовательским квартирам, нередко не в состоянии разобраться, чем занимается ученый коллега. Постоянное дробление и дифференциация географической науки было характерным и закономерным процессом, не дошедшим до логического конца благодаря наличию традиционных скрепляющих обручей в виде принципа территориальности. Они постепенно расшатались и ослабли, но исторически сложившееся единство географии не исчезло: на подмогу пришло взаимодействие природы и общества, которое неизмеримо углубилось и расширилось на протяжении XX в. Угроза разрушения естественных ландшафтов как местообитания человечества заставляет географов разного профиля сообща решать возникающие задачи и размышлять о теоретическом фундаменте совместной исследовательской активности»
