В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [209]

Семья Преображенских в начале 1920-х годов. Отец Сергей Александрович, мать Хиония Дорофеевна, дочери Наташа и Нина, сын Володя.

Север Забайкалья. Переправа через горную реку с сыном проводников-эвенков.

Забайкалье, середина 1950-х годов.

Беседа с Туром Хейердалом в Институте географии, 1983 г.

Не могу сказать, что наши отношения складывались безоблачно. Он чувствовал, что работа ученого секретаря – мне в тягость. Возникали трения и мелкие стычки. Изменения в отношениях произошли после того, как я однажды принес Владимиру Сергеевичу идею создания Совета директоров академических институтов географии, и проведения ежегодных встреч с целью сверки и координации научных планов. Эту идею я заимствовал у своего отца, Баденкова Петра Федоровича, который был директором головного НИИ шинной промышленности. Он рассказал мне о такой практике среди директоров шинных заводов СССР.

Владимир Сергеевич проникся этой идеей и убедил академика Герасимова провести что-то подобное на базе нашего Института. Естественно, организация этого мероприятия была возложена на меня. Я помню, как в 1983 году (если не ошибаюсь) такая встреча состоялась и прошла весьма успешно. Я помню, как директор Института географии Академии наук Азербайджана академик Гасан Алиевич Алиев (брат Гейдара Алиева, члена Политбюро) жал мне руку и говорил: «Маладэц, в следующий раз абязательно приеду, хароший чай в перерывах давали!»

После этого мероприятия Владимир Сергеевич проникся ко мне более теплыми чувствами и у нас сложились добрые рабочие отношения, сохранившиеся до его кончины. А уж когда я, неожиданно для себя, и сам стал заместителем директора Института, то наша общая работа в дирекции в сложный период жизни Института после смерти Иннокентия Петровича Герасимова и на фоне начала перестройки и наступления смутных времен в стране и Академии, – эти трудности нас очень сблизили. Сложились доверительные отношения, которые я всегда ценил и ценю в совместном деле.

В президиуме совещания в Тирасполе, 1988 г. Слева Т. Г. Рунова.

Мы иногда перезванивались и обсуждали самые разные проблемы и сюжеты как глобального, так и бытового характера. Мне навсегда запомнился один разговор. Когда моя личная жизнь сложилась таким образом, что я женился на сотруднице нашего Института Ольге Гальцевой (тогда Омельченко), то я решил поделиться этим со старшим товарищем. Я позвонил Владимиру Сергеевичу и честно рассказал ему о своих планах и сомнениях. Он, после недолгого молчания, сказал: «Юрий Петрович, Вы не первый в институте, кто проходит через это. По моим подсчетам, Вы 22-й в Институте географии, кто заново устраивает свою жизнь с сотрудницей (-ком) Института». Не могу сказать, что эта информация и спокойный ответ Преображенского примирил меня с моими переживаниями, но, тем не менее, он дал мне понять, что я не одинок в своих терзаниях.

Незадолго до его смерти я позвонил ему, и мы довольно долго обсуждали какие-то горные проблемы Кавказа, конфликты, самобытность и богатство культур. Неожиданно для меня в завершение разговора он начал петь высоким прерывающимся фальцетом какую-то старую казачью песню…

Владимир Сергеевич Преображенский… Человек, который прошел войну. Который прошел становление и был участником всех важнейших событий в Институте географии РАН. Который знал об Институте все и был его верным бойцом и патриотом. Человек, которого не все любили в Институте. Но это была его жизнь и его дело.

А для меня он иногда казался старпомом корабля под названием Институт географии РАН. Ответственным и надежным…

В. А. Шупер Валерий Алексеевич Пуляркин (1930–2003)

Экономикогеограф, страновед, д.г.н. (1974), профессор. В Институте в 1952–2003 гг.

Навсегда ли ушло страноведение?

Неверно, что время проходит, оно уходит вместе с нами, ибо не существует без нас, и каждый из нас – его частица. Неверно и то, что время всегда течет вперед, – оно знает приливы и отливы, эпохи подъема и упадка, накала творчества и его угасания. Мы сами создаем время, в которое живем. Оно почти так же принадлежит нам, как наши научные результаты. Но результаты остаются, как книги в библиотеках, а время уходит, как вода, оставляя глубоко выработанное русло, которое и есть памятник времени.

Научное знание – не золотые слитки в подвалах Гохрана, отлитые из песка, добытого трудом множества старателей. Золото никогда не превратится в бронзу, но нет ни одной научной истины, в которой мы могли бы быть уверены так же, как в пробе золота, даже в самой познаваемости мира. Вдохновенная погоня за синей птицей – это и есть тот поток, который создает научную картину мира. Счастливые представители естественных наук устремляются в эту погоню, вооружившись мощью математического аппарата, удивительным образом позволяющего создавать более или менее надежные теоретические конструкции. Социальным наукам престарелый классик либерализма Фридрих фон Хайек вообще запретил искать законы естественнонаучного типа, поскольку законы природы действуют независимо от нашего сознания и их нельзя попрать, а законы общества – вполне можно. Разными способами представители гуманитарного знания стараются постичь наш парадоксальный, быстротекучий, невероятно разнородный мир, и смирение перед истиной весьма часто заставляет их довольствоваться описательными методами.