В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [178]

После конференции он собрал нас с Н. С. Казанской и предложил обобщить публикации последних лет в книгу по географии динамики экосистем. Мне досталась природная динамика. Наташе – антропогенная. Классификацию форм динамики мы решили подготовить вместе, а исследования динамики экосистем на базе заповедников Ю.А. готовил сам. Когда пришло время сдавать рукопись, у меня все было готово, вплоть до рисунков и списка литературы. Наташа Казанская принесла рукопись, с которой Исаков работал месяца два, его же материалов сначала не было. Редактор издательства тогда сидела у нас на Старомонетном и работала с рукописью по мере поступления материалов. Исаков принес свои куски, чисто отпечатанные и фактически готовые в последний момент. Все сладилось сравнительно быстро, и книга (Исаков, Казанская, Тишков, 1986) вышла почти в срок (на год позже), но все же практически в одно время с нашей второй монографией (Базилевич, Гребенщиков, Тишков, 1986), к которой как редактор Исаков приложил также много стараний. Так как О. С. Гребенщиков к тому времени умер, Юрий Андреевич доводил его материалы до публикации (например, ему и Д. В. Панфилову принадлежит система группирования экосистем по классам – у Олега Сергеевича этого в тексте не было).

Кто придумал «Летопись природы»? Этот вопрос даже патриархи заповедного дела нашей страны определенно решали в пользу А. Н. Формозова. Причем была и соответствующая его публикация (Формозов, 1962), где говорилось об особой ценности непрерывных наблюдений по Летописи природы. Мол, тот незадолго до войны предложил Комиссии по заповедникам систематизировать наблюдения за состоянием природных комплексов заповедников в специальном документе. Он же, как это написал сам Ю. А. Исаков, и предложил название этого документа «Летопись природы». Когда же заканчивалась подготовка рукописи нашей монографии «Зональные закономерности динамики экосистем» (1986) где-то зимой 1982 года, Юрий Андреевич неожиданно, вне принятого ранее содержания книги, принес черновой вариант главы «Методические вопросы исследований динамики экосистем и их согласование с задачами геосистемного мониторинга». В этом же году в № 4 «Известий РАН. Серия географическая» была опубликована его статья на эту тему.

На мой вопрос, как это сочетается с задачами книги, он ответил, что именно из многолетних рядов наблюдений и рождаются документированные описания сукцессий, дается характеристика природной и антропогенной изменчивости экосистем. И тут же рассказал историю о том, что его натолкнуло в 1939–1940-х годах к мысли о необходимости рекомендовать всем заповедниками вести подобный унифицированный документ наблюдений. Его дед и отец были заядлыми охотниками и в течение десятилетий записывали все свои трофеи, параллельно фиксируя сроки, погодные условия, место и характер охоты. Из этих записей складывались сводки по динамике численности дичи в районе охоты, породном составе добытых птиц и зверей, связи активности промысловой фауны с климатическими условиями и пр. Об этом он рассказал А. Н. Формозову, посетившему его в Астраханском заповеднике. Они очень долго обсуждали эту идею. Потом, вернувшись в Москву, А. Н. Формозов успел даже сделать сообщение в Комиссии по заповедникам, а потом война «отложила» это дело почти на пять лет. Косвенно причастность Ю. А. Исакова к программе Летописи природы в заповедниках подтвердили А. А. Насимович, который в те годы работал в Комиссии по заповедникам, а также С. В. Кириков, который однозначно воспринимал программу Летописи природы как детище Исакова и Формозова и реализовывал ее в Башкирском заповеднике.

У меня нет сомнений, что еще многое вспомнится и напишется о Юрии Андреевиче. Перед его смертью я был у него дома на Фестивальной улице, и меня поразило не только обилие книг, которые лежали везде и в только одному ему понятном порядке, но и невероятный аскетизм жизни этого выдающегося ученого. На письменном столе стоял запыленный аквариум с высохшими растениями как символ того, что жизнь, выбранная хозяином этой квартиры, многое приносит в жертву.

До сих пор полного жизнеописания Ю. А. Исакова нет. Знаю, что есть потребность написать о нем как о деятеле заповедного дела в России, как об одном из выдающихся специалистов в области охраны живой природы. Но для меня он был и остается учителем, ученым, который всегда на равных с выпускником университета мог обсуждать фундаментальные проблемы науки, писать статьи и книги, планировать исследования. И в этом был стиль, в этом была изюминка воспитания и образования юных исследователей, передача эстафеты из далекого далека дореволюционной российской науки в нашу советскую действительность. Что-то нашим учителям в этом удалось. За это им огромное спасибо.

Инга Вениаминовна Канцебовская (1931–2011)

Экономикогеограф. В Институте в 1966–1995 гг.

Т. Г. Рунова Наша Инга

В 1960–1990-е годы Ингу Вениаминовну Канцебовскую в Институте географии знали практически все, кто работал в орбите его «главного здания». Благодаря ее «многовалентности», как называл это свойство Инги наш бывший заведующий А. А. Минц, в широкий круг ее многолетнего дружеского общения входили давние знакомые по школе, университету, институтам Гидроэнергопроекту и Гипрогору, где она работала до ИГ АН СССР, коллеги по работе со странами бывшего СЭВа, личные и семейные друзья.