В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [179]

К. В. Канцебовская.

Уникальная притягательная сила Инги Канцебовской состояла не столько в ее «учености» (хотя она была, безусловно, талантлива и в этом – например, широко известны ее коэффициент урбанизированности и другие методические новшества), сколько в удивительно трезвом умном взгляде на жизнь и на те сложные ситуации, которые эта жизнь нам постоянно подкидывала, и в том мужестве, с которым она сама их преодолевала. И личное поведение, и готовность оказать содействие каждому из своих друзей конкретным деловым советом и реальной помощью делали Ингу явным центром общего нашего притяжения.

В жизни Института эти ее качества и недюжинные организаторские способности проявились в том, что, не занимая высоких должностей, она быстро и почти автоматически становилась «оргцентром» подготовки и проведения тех конференций, семинаров, экспедиций, научных сборников, мероприятий международного сотрудничества, в которых ей часто приходилось участвовать. Назову хотя бы участие в организации работы секций XXIII Международного географического конгресса, семинаров, трудов и отчетов по экологическому сотрудничеству семи стран Восточной Европы (стран СЭВа).

Инга никогда не гналась за званиями и должностями, даже не стала защищать кандидатскую диссертацию, хотя имела весомый научный потенциал. Она участвовала в подготовке таких общественно значимых разработок, как зонирование Севера для определения повышающих коэффициентов к заработным платам, определение продовольственного потенциала Русской равнины, обоснование границы СССР и Китая, методика оценки воздействия человека на окружающую среду, проектирование ряда городов и гидроэлектростанций Сибири и других изысканиях. Она охотно давала дельные советы аспирантам и докторантам, молодым и вполне зрелым коллегам.

Хочется отметить, что, имея множество друзей и общую благожелательную настроенность, наша Инга отнюдь не была «добренькой тетушкой для всех». Она четко определяла для себя круг людей, для нее неприемлемых по тем или иным качествам, и не стеснялась, иногда и нелицеприятно, высказывать свое мнение, от чего некоторые поеживались. В частности, она не терпела лживость и ксенофобию, а также «дутость» научных авторитетов.

До самых последних дней жизни она сохранила жизнелюбие, жизненную стойкость, общительность, желание и способность любому из своих друзей дать добрый совет. Поздравляя 30 декабря Ингу с наступающим 2011 годом, когда она, по сути, уже слегла (она ушла от нас 3 января), я спросила ее о самочувствии и получила ответ: «Лежу и потихоньку подыхаю, трубка телефона лежит на ухе – держать ее тяжело, а разговоров много…» Так до конца своих дней она и была в общении с окружающим миром.

Г. А. Приваловская К портрету Инги Канцебовской

Последний раз я разговаривала с Ингой 31 декабря, мне и в голову не могло прийти, что ее не станет всего через три дня. В полушутливой форме я тогда поздравила Ингу с тем, что методика определения уровня урбанизированности, предложенная ею в соавторстве с И. Зориным в начале 1970-х годов, не только оказалась работоспособной до сих пор, но и пригодной для российских территорий в новых социально-политических и экономических условиях. Ярким примером этого служит увиденная мною недавно статья А. Н. Выходцева, опубликованная два года назад в журнале «География и природные ресурсы» (№ 3, 2008) в которой рассчитан комплексный показатель уровня урбанизированности для 11 районов расселения Ханты-Мансийского округа. Инга с изрядной долей самоиронии, обычно присущей умным людям, ответила, что вполне готова остаться в анналах географии.

Инге было 6 лет, когда она по воле сталинского режима осталась без обоих родителей. Ее воспитала тетя, дожившая до очень преклонных лет. И именно ей принадлежит фраза: «Преждевременная смерть мне уже не грозит», – которую мы вспоминали, когда речь ненароком заходила о здоровье.

Не так давно Инга поведала мне, что в одну из бессонных ночей, иногда случающихся у пожилых людей, она задумалась о тех словах, которые могли бы быть высказаны вослед ее жизни. Я парировала, что в ту же самую бессонную ночь я решала не менее важную задачу: где мы будем отмечать мой уход из жизни. Такие шутки между нами допускались, поскольку юмор помогает переживать жизненные невзгоды.

Инга всегда внимательно следила за тем, что происходит в стране, и с досадой повторяла: «Я ничего не понимаю, у них нет никакой логики». Тем не менее, она сразу поняла общий исход «дела Ходорковского». Мне казалось, что второе его дело настолько очевидно, что оправдательный вердикт вполне вероятен. Инга же до самого конца придерживалась противоположной точки зрения относительно решения, которое будет принято, и «как всегда, Канцебовская оказалась права». Это обычная присказка ее близких друзей.

Рисунок А. Д. Арманда.

С. С. Артоболевский Личность

«А кто не сумел достичь

В искусстве особых успехов,

Покупает машину “Москвич”

Или ходит пешком. Как Чехов…»

С. Я. Маршак

Зная Ингу Вениаминовну более 35 лет, я практически никогда не работал с ней «по географии». Догадывался, что в своей сфере – в области районной планировки – она хороший и известный специалист. Но не это выделяло ее из всего экономгеографического сообщества Института – не бедного на яркие личности. И на этом ярком фоне Инга Вениаминовна Канцебовская очевидно выделялась, для этого ей только требовалось начать говорить.