В начале всех миров - [10]

Ты думал, можно выйти сухим из любви,

Когда все нервы сточились о кость врага?

Как бы душа ни была тебе дорога,

Забудь. Ты победитель – ты и живи.

«Я знаю: космос – светлый, он белее снегов…»

Я знаю: космос – светлый, он белее снегов,

И звезды в нем тверды, словно лед.

Я знаю точно, в космосе не встретишь богов,

Я знаю точно, в космосе нет звуков у слов,

И только изо рта пар идет.

Я знаю точно, космос защищает своих,

Что не отдашь за вьюжный уют!..

Я знаю точно, космос не впускает живых…

Но, может быть, в порядке исключения, двоих

Он приютит в холодном раю?

«Расскажи о своих видениях, сын гипнотических женщин…»

Расскажи о своих видениях, сын гипнотических женщин,

Расскажи о своих сомнениях и о далеких снах,

Сколько бы ни было в них, в этих историях, желчи,

Сколько б ни длились они, даже если считать в веках.

Где тот счастливый бог, что вылепил все из глины:

Маленьких злых людей и то, на чем им писать?

Расскажи мне свои стихи – я на табличках выбью,

И так, пока хватит воли, глины и сил молчать.

Я? Я так прост! Меня породил философский диализ.

Я молюсь Аполлону. Втайне тащу Дионису жертвы,

Правда, ни тот, ни этот не любят психоанализ…

Расскажи, у тебя есть столько слов в голове! Ты первый.

«Что-то, отдаленно похожее на смерть…»

Что-то, отдаленно похожее на смерть.

Не сметь.

Эхо сердцебиения катит по венам,

Чувствую боль, но не вижу проблемы.

В красной рамке – на стену —

Подмена.

Подмена понятий или подмена смыслов.

Я не представляю, что бы с себя отчистить,

Горько, гнилостно – быстро.

Отворись!

Что-то темно-зеленое заливает метро.

Мятная горечь во рту, пульсирует лоб,

Не знаю, когда – конец, но будет смешно.

Молись.

Чувство вины

Темная жидкость в венах – не кровь, что-то другое.

Холодно – кутайся в плед, только не лезь под крыло.

Хочешь – свернись, медитируя, в темном покое,

Хочешь – взорви свое сердце, и станет светло.

Тянешь из прошлого нити безумств и волнений,

В твоем мироздании слезы надежней штыков.

Пока ты решал, приговор приведен в исполнение.

Помнят слова больше, чем ты помнишь слов.

Тени ползут с потолка, след оставляя блестящий,

Но ты привык, тебе хочется этой войны.

Наедине сами с собой, до зари – настоящие,

Немилосердны твои разномастные сны.

Пялится бездна из каждой секунды и скалит

Зубы, когда ты пытаешься прятать глаза.

В детстве играли в «а если меня не станет?».

Так все трагично, даже смешно рассказать.

Хочешь – стены раздвинь и шагай по звездной дороге,

Хочешь – налей до краев страх в ожиданья бокал.

Я не сказал, что свободы не сыщешь в итоге.

Но, если так посмотреть… я, возможно, не знал.

«Я просто не знаю стихов. Уже. Ни своих, ни чужих…»

Я просто не знаю стихов. Уже. Ни своих, ни чужих.

Помню, когда-то давно. Кажется. Кем-то другим.

Видимо, это оно – то, что мешает мне жить, —

Видимо, это оно сделало горло немым.

Помню, болели глаза. Мутный слезящийся взгляд.

Грязное зеркало снов. Снова – внутри как вовне…

Что-то. Похоже на то. Да. Обернуться б назад.

Кажется, было стихов – много. В моей голове.

Это так странно теперь. Было. Вопрос только – как?

Свежим печатным листом пахнет моя голова.

Раз – собираешь свои остатки сознания в кулак,

И – только память о том, как превращаться в слова.

Контекст Валентина Краснопирка. г. Люберцы, Московская область

Об авторе:

Родилась в 1984 году в Виннице (Винницкая область, Украина), но всю жизнь проживает в городе Люберцы (Московская область, Россия). Окончила общеобразовательную, музыкальную и художественную школы, а после – Московский государственный университет приборостроения и информатики. На данный момент работает графическим дизайнером и учится в Институте современного искусства.

Стихи публиковались в сборниках «Современники», «Кольцо ‘А’» и «Антология сетевой поэзии», а также в интернет-журнале молодых писателей России «Пролог» и интернет-газете для женщин «Яблоко».

Лауреат Пушкинского молодежного фестиваля искусств «С веком наравне» в номинации «Поэзия».

© Краснопирка Валентина, 2016

Обычная история

Он опять ей твердит о том, что готов жениться,

Оправдав эту блажь повальной нехваткой принцев,

И, спугнув журавля, кладет ей в ладонь синицу.

А она смеется, как будто ручей искрится:

Не мути, – говорит, – водицу…

Он при ней, не стыдясь, снимает и грим, и панцирь,

Ради встречи мотая за́ день десятки станций.

Он давненько в нее влюблен – и готов признаться —

Да она все воротит нос, и уж если вкратце:

Продолжает над ним смеяться.

И тогда он решает: все, наигрались, баста.

Начинает везде искать от нее лекарство,

А потом – выжигает сердце и клеит пластырь.

Он внушает себе, что будет любим и счастлив,

Чтобы к старости этим хвастать.

…А она – поначалу ждет, что он вдруг вернется,

С каждым днем опускаясь глубже на дно колодца.

Ей по-прежнему как-то дышится и живется,

Но с тех пор она – признавая свое сиротство —

Никогда уже не смеется.

В открытку

Разгоняйся, покуда ноги тебя несут.

Спотыкайся, падай – скрашивай свой досуг.

Это мелко – ждать, что тебя спасут,

Уповая на Божий суд.

– Не ищи покоя – покою не будешь рад.

Совершай ошибки, действуя наугад.

Если опыт – лучшая из наград —

Не стесняйся, что им богат.

Ты ведь сам создаешь и рушишь свои табу.

Но свобода мысли – знаковый атрибут,