Покинув Александрию, Константин старался нигде не задерживаться. Корабли останавливались лишь для пополнения запасов воды и продуктов. Ради этого пришлось посетить Сиракузы, Майорку, Малагу, над которой только-только начали сгущаться тучи гнева португальского принца. После Малаги экспедиция сделала свой привал лишь на Фарерских островах. Путешествие более-менее проходило гладко. Возникающие угрозы пресекали сразу, стреляя с больших расстояний. Глядя на фонтаны воды и дальность пушек неизвестных кораблей, любители поживиться за чужой счёт связываться с ними не решались. Последним местом, где остановились русичи перед конечным пунктом своего путешествия, был небольшой норвежский остров, недалеко от Рёст. Местные жители, а проживало тут около двухсот человек, встретили Башлыкова и экипажи его кораблей настолько доброжелательно, что он им щедро отсыпал подарков. Пять маленьких зеркалец, величиною с ладошку, три десятка стеариновых свечей, десять мотков разноцветных ниток, каждая в пятьсот метров длиною, два топора, три охотничьих ножа, два трёхлитровых чугунка и одну буржуйку. Местный католический пастырь от такого богатства был просто в шоке и долго-долго благодарил адмирала. Может благодаря его молитвам удалось без потерь пройти шторма, что встретили их в Баренцевом и Белом морях.
Несмотря на то, что "Лев" тоже погиб из-за шторма, Константин понимал, насколько корабли их постройки лучше того, что на сегодняшний день имелось в этом мире. А уж воспоминания о "Слоне" и восторженные отзывы о нём Руслана, заставили Башлыкова только невесело вздыхать. Именно об этом он сейчас и размышлял, а ещё о нищете и отсталости здешнего мира.
— Чего вздыхаете, товарищ адмирал? — спросил сидящий напротив него Носорогов. — Ходить будете или уже решили сдаться?
Перед мужчинами стояла шахматная доска, на которой Вадим, играя белыми фигурами, пытался разыграть гамбит Вагнера.
— Русичи не сдаются, — усмехнулся Константин. — А вздыхаю от того, что земля здесь богатая, а наши братья по вере живут в нищете. У них и торф под ногами, и леса кругом, и… Эх! — махнул рукой адмирал.
— Им бы наши станки, — высказался мичман.
— Вадим, наши станки мы делали сами, вот этими вот руками, — и адмирал выставил вперёд свои ладони. — Сами строили корабли и обучали наших охотников. Вспомни себя мальцом, как ты приходил на верфи и с интересом глядел на зарождение флота нашей Империи! Вот и им не станки нужно давать, а воспитывать из молодых пацанов тех, кто захочет учиться новому, кому за счастье будет новое постигать…
— Да, это так, — кивнул Носорогов, — во время путешествий по миру я заметил, что люди плохо воспринимают новое, а на многое смотрят с суеверным ужасом. Доходит даже до смешного… Мне знакомые солдаты рассказывали, как маршал завоевал несколько племён и обратил их в нашу веру…
— И как же?
— При помощи зеркальных фонарей! — хохотнул мичман. — Приказывал ночью направлять их с трёх сторон на поселение и дудеть в трубы, которыми утром будят солдат. Так в поселении такая паника начиналась, что солдаты, стоящие за светом фонарей, еле сдерживали смех! А потом на свет выходил маршал и приказывал племени повиноваться ему, иначе грозил жуткими карами.
— Да уж, что-то похожее я увидел вчера, — улыбнулся адмирал, — вроде и фонарь у нас с собою был небольшой, а настоятель как увидел его, так креститься сразу начал.
— Товарищ адмирал, а правда, что император хочет учредить орден Архимеда и Кулибина? — решился задать вопрос мичман, так как по урокам физики знал, кто придумал и такой фонарь, и многое другое.
— Поговаривают, что хочет. Солдат же за подвиги награждают, вот и других людей, которые создают что-то полезное на благо Империи, тоже нужно награждать. Согласен?
— Согласен, — кивнул Носорогов. — Жаль в этом году не получится вернуться домой.
— Тут уж ничего не поделаешь, — развёл руками Константин. — Император приказал только доставить сюда Никитина, да обратно уходить… А видишь, как получилось, и погода подвела и корабли… Поэтому мы получили новый приказ… Надеюсь, напрасно время не потеряем. Если с нашей помощью Афанасию удастся получить разрешение на постройку в этих землях порта и верфи, то уже большая победа будет. А ещё для императора невесту надо найти… Хочет белокурую и с голубыми глазами.
— А есть здесь такие?
— Поищем, — усмехнулся адмирал и сделал ход конём.
— … их главный город стоит на берегу моря-океана, а над городом возвышается Столовая гора, — рассказывал Никитин свою историю прибывшему из Нёноксы купцу Михайло Вепреву.
Мужчины расположились в келье настоятеля, который сидел тут же и внимательно слушал всё, что говорил Афанасий.
— А почему, Столовая?
— Потому, что вершина у неё ровная, аки стол, а по краям ещё горы стоят, будто лавки со спинками. Утром же, когда туман опускается на гору, то чудится, словно сам Господь Бог накрывает её скатертью белотканной…
— Неужто, правда?! — изумился Вепрев.
— Вот тебе истинный крест, — ответил Афанасий, широко перекрестившись и продолжил. — Город со стороны моря защищён двумя большими каменными крепостями, стоящими по бокам от порта. Если смотреть на них с вершины Столовой горы, то кажется, что это две громадные морские звезды, которые выползли на берег и заснули там навсегда…
