В лучах прожекторов - [15]
Старшина сразу сменил тон.
— A-а, ну тогда дело другое. Сейчас найду Конева, — уже совсем дружелюбно проговорил он и позвонил куда-то. А я, грешным делом, подумал, что ты и есть тот самый разиня, который ночью шуму наделал.
Через несколько минут в будку вошел среднего роста, коренастый, аккуратно одетый летчик.
— Конев, — просто представился он.
— Сержант Шмелев, — вытянулся я перед ним.
— Это вы прибыли в мое распоряжение?
— Так точно!
— Тогда вот что, позавтракаем и полетим в Лычково, у нас с вами интересное задание! В районе Торжка будем искать Бориса Ковзана. Знаете такого?
— Нет, смутился я.
— Это ничего, — успокоил меня Конев, сегодня Ковзана действительно не многие знают. А скоро о нем весь фронт заговорит. Он таранил фашистский самолет… Мы должны обязательно найти Ковзана, найти! — повторил Конев.
«И это все? — разочарованно подумал я. — Чего же в этом задании особого?» — вертелось на языке, но я промолчал.
— Пойдем завтракать, а потом в путь, — и Конев повернулся к двери. Я послушно шагнул за ним. Неожиданно вспомнилась обстановка: рассвет, фашистские истребители, гибель Ноздрачева и Мишина.
А вдруг опять появятся «черные стрелы»? Страшновато стало. Больше не за себя, за Конева. Остановился.
— Товарищ подполковник! Может, мы сейчас полетим?
— Почему? Куда спешить? — удивился Конев.
— Днем немцы житья нам не дают, — честно признался я, — а пока рано — проскочим.
— Чего же их бояться? — еще больше удивился Конев. — И мы не лыком шиты. Налетят — сшибем.
— Чем? На моем У-2 не то что пулемета, винтовки даже нет, — сказал я Коневу.
Он улыбнулся.
— Да, ведь верно. Я и забыл, что мы не на истребителях. Тогда, пожалуй, вы правы. Рисковать не стоит. Давайте-ка полетим сейчас.
Г. К. Конев
Мы вышли из будки и направились к стоянке. Взлетели. Машину вел с удвоенной осторожностью, летел над самой землей, в оврагах жался к кустам, поминутно оглядывая небо. До места добрались благополучно.
В Лычкове базировались полки штурмовиков и истребителей. Аэродром надежно защищали зенитки. Над ним почти непрерывно барражировали истребители.
— Подруливайте вон к тому дому, — указал Конев. Дом оказался командным пунктом истребительного полка.
— Выключайте мотор! — приказал Конев и стал вылезать из кабины.
Из дома навстречу нам выбежал маленький, юркий, одетый в черный реглан и унты человек. Еще издали он закричал, размахивая руками:
— Здорово, Жора, здорово, золотко!
— Здорово, Петро! — весело откликнулся Конев.
— Каким ветром?
— Есть дело! Ну, здравствуй!
Они обнялись. В маленьком Петре я без труда узнал командира 416-го истребительного полка майора Груздева, мастера воздушных поединков, хорошо известного испытателя. О нем среди летчиков ходили восторженные рассказы.
Друзья, очевидно, долго не виделись. Вопросы так и сыпались.
Неожиданно Груздев спохватился:
— Чего же стоим здесь? Идем в штаб.
— В штаб? Лучше ты нас в столовую сведи, — попросил Конев. — У нас в животах пусто, это раз. А во-вторых, меня в полете проморозило насквозь. Полведра чаю надо, чтобы согреться.
Груздев всплеснул руками.
— Все на чаек жмешь? Сразу надо было говорить, что заправка кончилась. Давно бы уже сыт был.
Он повернулся ко мне и быстро заговорил:
— Чехлите мотор, да скорее! Столовая-то вон!
Я проворно принялся за дело.
В столовой Конев и Груздев больше говорили, чем ели. Обсудили дела на фронте. Поговорили о самолетах, своих и противника, разобрали тактику последних воздушных боев.
Груздев жаловался:
— За последние дни много летчиков гибнет. У немцев в воздухе перевес. «Мессера» жмут… Была тут у них одна пара. Приноровились, сволочи, на рассвете или в сумерках перехватывать штурмовиков. Поодиночке с задания хоть не возвращайся, чуть отстал — сейчас же собьют…
— А вы чего смотрели, истребители? — перебил его Конев.
Груздев развел руками.
— Ничего не можем сделать. Ходят у самой земли, на предельных скоростях, атакуют одиночек и скрываются. От встреч с нашими истребителями эти «охотники» уклоняются, одним словом, воюют из-за угла, как воры.
— А аэродромы подскока использовали?
— Использовали. Все равно перехватить не удавалось. Я тут кое-что придумал. Да они словно нарочно сгинули куда-то. А у штурмовиков только и слышно: «Черные стрелы! Черные стрелы!..»
— Черные стрелы? — невольно вырвалось у меня. До этого я сидел спокойно и любовался тремя орденами Красного Знамени, привинченными к кожаной куртке Конева.
— Ну да! На фюзеляжах у них черные стрелы. А что? — в свою очередь спросил Груздев.
— Да они же сегодня у нас в Ожедове У-2 сбили!
И я рассказал о трагической гибели Ноздрачева и Мишина.
Конев слушал молча, изредка покачивая головой.
Груздев волновался, несколько раз вскакивал, подбегал к окну и опять садился на свое место. Когда я кончил рассказ, он вдруг набросился на Конева.
— Ты зачем сюда прилетел?
— Буду искать Ковзана, — невозмутимо ответил Конев. — Ты знаешь, он «юнкерса» таранил, а в полку об этом не знали. Пришла наша авиационная газета, и читаем: «Таран Бориса Ковзана».
— Знаю! А чего его искать? Он и сам нашелся!
— Когда? — не поверил Конев.
— За полчаса до твоего прилета. Мне начальник штаба докладывал, что от Ковзана есть вести. Он сейчас ремонтирует свой самолет и через два-три дня будет здесь. Ковзан — дело прошлое. Жора! Золотко! Давай сшибем тех двух гадов! У меня на них вот как руки чешутся!
