В лесах счастливой охоты - [21]

Было уже в городке и кино.

И вот мы идём в кино. При входе видим: на киноафише сидит сова и, щуря глазищи от яркого света, глядит вниз на людей! Я подкинул шапку — сова взметнула крыльями.

Начался сеанс. Погасили свет. С экрана — музыка и песня. И вдруг, заглушая музыку, песню и шум в зале, затрещала цикада! Цикада — это большая муха с жёсткими, «поющими» крыльями. Крыльями этими она трёт о щетинки на теле — и трещит по ночам на весь лес.

Зрители зашикали, зашумели. А другие засмеялись и захлопали в ладоши. Сеанс прервали. Включили свет. Цикада смолкла.

Но как только свет погасили, цикада затрещала опять. Запела свою любовную песенку, которую поёт она всегда в темноте. Раньше, в лесу, эта песня никому не мешала.

Ничего не слышно. Один треск. Даже выстрелов экранных не слыхать!

Опять зажгли свет. Длинными шестами с веником на конце стали шарить по потолку и углам. Цикада смолкла.

Погасили свет, пустили кино, — цикада запела!

Зрители затопали ногами, засвистели, задвигали стульями. Цикада затрещала изо всех сил — во все крылья. Она не привыкла, чтобы по ночам кто-то шумел громче её.

Зажгли свет. Вышел директор и беспомощно развёл руками. Зрители стали расходиться.

Вышли и мы.

У кино бегали ребятишки. У каждого в кулаке зажата цикада. Когда ребята трясут над головой кулаками, в кулаках цикады трещат весело и звонко, как погремушки.

Губы у ребят до ушей измазаны жёлтой цветочной пыльцой. В руках у ребят букеты цветов. Они их едят, — это съедобные цветы. А растут эти цветы прямо тут — вокруг домов и по обочинам тротуаров.

Весело в городке!

Вкусно!

Бегут кусты перекати-поля

Пусто в степи — ни зверя, ни птицы. Голо в степи — трава давно выжжена солнцем. Зато есть где разогнаться осеннему ветру!

Вихри, визжа и подвывая, как стая псов, гонят перед собой лёгкие шары — перекати-поле.

Шары бегут наперегонки, подскакивают, сталкиваются и, сцепившись, катятся кучей. Подхваченные смерчем, вздымаются ввысь; вдруг падают, распадаются и опять бешено мчатся на край степи, где земля сливается с мутным небом.

За серым камнем залёг старый дрофич. Дудак-дрофа самая крупная птица степи, весом с пуд — настоящий степной великан. Старый дрофич, как олень-одинец, отбился от своей стаи и кочует теперь один по всей широкой равнине. Такой сумеет себя охранить, ни зверь к нему не подтаится, ни человек. Зоркий. И всё в степи знает.

Вот в мутной дали среди бегущих шаров перекати-поля показалось серое пятнышко, не различишь, что это. А старый дрофич настороже; это за ним собрался охотник. Охотник будет медленно подвигаться в арбе, запряжённой неповоротливыми волами, будто он мимо, по каким-то другим заботам, а на самом деле упорно и незаметно приближаясь и приближаясь к камню, за которым залёг дрофич.

Старик не стал дожидаться арбы, встал на ноги и, разогнавшись, тяжело поднялся на воздух.

Полетел он не прямо от арбы; в той стороне, куда она направлялась, могла лежать цепь охотников. Старик полетел в сторону и летел до тех пор, пока арба не пропала с глаз.

Тогда он опустился к земле, высматривая себе камень, приземлился и спокойно залёг за него с подветренной стороны.

* * *

Пусто в степи. Голо в степи. Одни только лёгкие шары перекати-поля с шорохом бегут и бегут мимо.

Песчинки, большие и маленькие, бьют в камень. Камень звенит. Звон тихий, ласковый, чуть слышный. И вдруг сердитый, тревожный.

Дрофич поднял седую усатую голову и смотрит в степь. Бегут и бегут кусты перекати-поля. Одни проносятся сбоку, другие перескакивают через камень. Вдали несколько лёгких кружевных шаров сгрудились в тёмную кучу, и куча, медленно переваливаясь, катится к камню. Дрофич снова опускает голову, прижимается к земле и дремлет.

Вот в другой раз дрофич поднял голову: всё так же бежали по степи лёгкие шары, всё так же медленно переваливалась тёмная груда кустов перекати-поля; только теперь она была совсем близко.

Зорче оленьих глаза у старого дрофича. Далеко-далеко примечают они врага.

Слух дрофича не уступит оленьему слуху. Хоть уши его и скрыты под перьями, но далеко слышит он в траве даже мышиный писк.

Вот бы тебе, дрофич, ещё тонкий олений нюх! Подкатила по ветру тёмная груда кустов к самому камню, вдруг отвалилась в сторону, а перед дрофичом охотник стоит! И уж ружьё к плечу поднял.

Невидимый за тёмной грудой кустов, неслышный в шуршащей степи, подтаился он вплотную к строгому степному великану. Был бы у тебя, дрофич, олений нюх, давно бы зачуял ты крадущегося охотника!

Джейранчик

Волка ноги кормят. А вот джейрана ноги спасают.

Джейраны — быстрые газели — живут в сухих южных степях. Много у джейранов врагов: и человек, и волк, и даже орёл. А спасенье одно — ноги.

Вихрем носятся джейраны по степи. Кажется, что это не звери бегут, а птицы летят. Только пыль завивается из-под крепких копыт! Тут уж и волка ноги не прокормят!

Нет у джейраньей степи ни конца, ни края. На своих на двоих не скоро её перешагаешь. Но я еду верхом.

Еду, посвистываю. И вдруг — стоп! Коняшка под ноги глазом косит. У копыт его кротовина — кучка жёлтой сухой земли. А конь ноздри раздул, ушами прядёт — и ни с места.

Вгляделся я: да это совсем не кротовина, это джейранчик! Прижался к земле, замер и дышать перестал.