В краю саванн - [23]

Драман согласовывает со старостой план осмотра деревни: сначала мечеть, затем дом старосты, потом хозяйства других жителей. Когда мы трогаемся в путь, я спрашиваю Драмана, зачем нам надо наносить визит старосте.

— Староста самый богатый человек в деревне, у него три жены. Наконец, сам староста этого хочет.

По деревне нас сопровождают человек шесть подростков, видимо учеников Драмана. Встречные жители почтительно здороваются с Драманом. Он пользуется здесь уважением.

Быт крестьян

В деревнях вокруг Бамако строят круглые или четырехугольные хижины с конической крышей из травы тэкаля или из стеблей миля. Стены делают из саманного кирпича. Окон нет. Вместо них оставляют небольшие круглые дырочки, служащие скорее для вентиляции, чем для освещения. Пол глинобитный. В четырехугольных хижинах крыши делают плоские. На стены кладется ряд жердей, затем хворост, и все это сверху обмазывается толстым слоем глины. Для прочности ставят одну-две подпорки. На крышах иногда сушат кукурузу, хлопок. Чтобы забраться на такую крышу, надо обладать определенной ловкостью, ибо лестница для подъема на нее необычна. Она представляет собой цельный ствол дерева с насечками и развилкой на том конце, который упирается в край крыши.

Жилище малийского крестьянина непрочно, его может размыть ливень. По оно и восстанавливается легко. На помощь крестьянину приходят сородичи, односельчане. Несколько дней работы — и можно снова праздновать новоселье.

Хижины не запираются, по существу нет и дверей. Проем закрывается приставным соломенным матом. Этого достаточно, чтобы никто не зашел.

В большинстве хижин нет мебели. Малийцы едят, сидя на земле или циновке; спят на циновке, которую днем убирают. Лишь у зажиточных хозяев можно увидеть бамбуковые топчаны, над которыми висят противомоскитные сетки.

Малийские деревни — в большинстве случаев застраиваются без плана. Земли много, и каждый ставит хижину там, где ему вздумается. По мере того как деревня разрастается, между стенами, окружающими дворы, образуются улицы, узкие и кривые. Ходить по таким улочкам постороннему человеку — сущее наказание. Во всяком случае, заблудиться здесь ничего не стоит. Глинобитные стены бывают настолько высоки, что скрывают внешние ориентиры и перспективу. От улочки то вправо, то влево отходят переулочки-тупички, ведущие во дворы.

Улица неожиданно расширяется, и мы выходим на площадку, где в тени манговых деревьев женщины толкут в ступах зерно. День малийской деревни, да и африканских кварталов Бамако начинается с глухого стука пестов. Это женщины толкут миль к завтраку.

Колодцы в малийской деревне без журавля. Воду черпают калебасами, привязанными на веревке, или резиновыми ведрами. Возле колодцев по утрам и вечерам всегда людно. Невдалеке стирают белье. Сюда же приходит на водопой скот.

Подходим к дому старосты, обнесенному глинобитной стеной. Чтобы войти внутрь двора, надо пройти своеобразный вестибюль. Это особая хижина. Внутри таких хижин часто стоят ступы и работают женщины. По краям довольно большого внутреннего двора шесть глинобитных хижин. Драман говорит, что каждая из жен старосты с детьми занимает особую хижину. В глубине двора стоит хижина хозяина. Две хижины принадлежат женатым сыновьям старосты.

Малийцы живут большими семьями: родственники объединяются вокруг самого старшего в роде — главы большой семьи. Средний состав деревенской семьи 15–20 человек. В Службе статистики в Бамако, проводившей сельскохозяйственное обследование в 1965 году, мне говорили, что есть отдельные семьи, насчитывающие до ста человек. Вместе с отцом живут женатые сыновья, племянники, образуя внутри большой семьи малые семьи. Патриарх безраздельно руководит своим маленьким мирком: собирает семейный совет, выслушивает все жалобы, восстанавливает справедливость, особенно в спорах между мужем и женой. Большая семья занимает обычно несколько хижин, обнесенных глинобитным или соломенным забором.

Посреди двора расположен семейный очаг. Он очень-прост: несколько закопченных камней, на них стоят кастрюли. Вокруг очага на земле разложены калебасы разных размеров, эмалированные блюда, тазы. Возле очага на скамеечке в окружении внуков сидит первая жена старосты — Фатумата. Ей около шестидесяти лет, и она считается старшей среди женщин семьи.

Невдалеке два круглых соломенных амбара. Хочется посмотреть, что в них, но не вижу ни дверей, ни окошек. Драман говорит, что надо сдвинуть вбок конусообразную соломенную крышу. Внутри стоят корзины с неочищенным рисом и метелками проса. Чтобы вода не подмочила зерно во время ливней, амбары строят на камнях. Сверху на них укладывают ряд толстых жердей.

Пока мы осматриваем хозяйство и беседуем с Фатуматой, во двор входит староста. Теперь он уже не кажется сердитым и предлагает зайти в хижины, где живут его жены. Здесь он обращает мое внимание на марлевые накомарники, висящие над топчанами, где спят женщины. Заметив жест старосты, Драман поясняет, что тропическая малярия — бич крестьян. Особенно она свирепствует в период дождей, который совпадает с полевыми работами. Больные слабеют, не могут работать в эти драгоценные для посева дни. Чтобы уберечь себя от болезни, зажиточные крестьяне покупают накомарники.