В конце они оба умрут - [28]

– Прощай, пап.

Потом начинает пятиться от кровати, шаркая ногами, и на прощание машет своему спящему отцу. Мое сердце грохочет в груди, а ведь я всего лишь свидетель этой сцены. Должно быть, Матео сейчас готов разорваться на части. Я кладу руку ему на плечо, и он вздрагивает.

– Прости, – произносит он у двери. – Я очень надеюсь, что он очнется сегодня. Ровно ко времени, понимаешь.

Я бы на это не рассчитывал, но все равно киваю.

Мы выходим из палаты. Матео в последний раз заглядывает внутрь и закрывает за нами дверь.

Матео

04:58

Я останавливаюсь на углу возле больницы.

Еще не поздно побежать обратно в палату к папе и там дожить этот день до конца. Но несправедливо подвергать риску остальных людей в больнице, ведь я сейчас – бомба замедленного действия. Не могу поверить, что я снова на улице, в мире, который меня убьет, и сопровождает меня Последний друг, чья дальнейшая судьба тоже в полной заднице.

Сохранять в себе мужество уже невозможно.

– Ты в порядке? – спрашивает Руфус.

Я киваю. Мне сейчас очень хочется послушать какую-нибудь музыку, особенно после того, как я попел у папы в палате. При мысли, что Руфус слышал, как я пою, у меня внутри все сжимается. Но ладно. Это ерунда. Он промолчал, а может, ничего толком и не слышал. Из-за этой неловкости мне еще сильнее не терпится окунуться в музыку, укрыться от окружающего мира с головой в компании мелодий, которые всегда дарили мне идеальное одиночество. Еще одна любимая песня папы – «Come What May» из фильма «Мулен Руж!». Именно ее мама пела ему и мне (я тогда был еще в животе), когда они вместе принимали душ прямо перед тем, как у нее отошли воды. Меня просто преследует одна строчка из этой песни: «I will love you until the end of times»[7]. То же самое можно сказать еще об одной моей любимой песне, «One Song» из фильма «Богема». Я очень сильно хочу ее послушать, особенно теперь, когда сам стал Обреченным, ведь это песня о потерянных возможностях, пустой жизни и смерти времени. Мои любимые слова в ней – «One song before I go…»[8].

– Прости, что я так давил на тебя с уходом, – говорит Руфус. – Ты меня попросил тебя оттуда увести, но я не уверен, что ты на самом деле этого хотел.

– Я рад, что ты это сделал, – признаюсь я. Папа хотел бы именно этого.

Переходя через дорогу, мы смотрим сначала направо, потом налево. Машин в поле зрения нет, но на углу соседнего здания мужчина неистово роется в мусорном баке, как будто вот-вот приедет мусоровоз и увезет все мешки у него из под носа. Возможно, он ищет что-то, что случайно выбросил, но по рваной штанине его джинсов и въевшейся грязи на жилетке ржавого цвета можно заключить, что он бездомный. Мужчина вынимает половинку апельсина, засовывает ее себе под мышку и продолжает рыться в мусорных мешках. Когда мы доходим до угла, он оборачивается.

– Доллар есть? Или мелочь какая?

Проходя мимо, я, как и Руфус, низко опускаю голову. Бездомный не кричит нам вслед и вообще больше ничего не говорит.

– Хочу дать ему немного денег, – говорю я Руфусу, даже при том что очень боюсь делать это в одиночку. Я шарю по карманам и в одном из них обнаруживаю восемнадцать долларов. – А у тебя нет для него наличных?

– Не хочу показаться мудаком, но с чего вдруг?

– С того, что они ему нужны, – отвечаю я. – Он роется в мусорке в поисках еды.

– Где гарантия, что он вообще бездомный? Меня уже так надували.

Я останавливаюсь.

– Меня в жизни тоже обманывали.

А еще я не раз игнорировал чужие просьбы о помощи, что было несправедливо.

– Я же не говорю, что нам нужно отдать ему все свои сбережения. Просто пару баксов.

– Когда это тебя обманывали?

– В пятом классе. Шел я как-то в школу, и один парень попросил у меня доллар, а когда я достал пять, которые взял у отца на ланч, он ударил меня по лицу и отнял их. – Стыдно признаться, но в школе в тот день я безутешно рыдал, пока папа не отпросился с работы и не пришел проведать меня в медпункте. После того случая он даже две недели водил меня в школу и умолял быть осторожным и не разговаривать с незнакомцами, особенно о деньгах. – Я просто думаю, что не в моей власти судить, кому на самом деле нужна помощь, а кому нет. Это все равно что просить человека станцевать или спеть, чтобы доказать, что он достоин моего внимания. Одной просьбы о помощи, когда она нужна, должно быть достаточно. Да и что такое доллар? Заработаем еще один.

На самом деле ничего мы больше не заработаем, но, если Руфус такой же умный, как я (или такой же параноик), у него тоже наверняка достаточно денег на банковском счете. По выражению его лица мне ничего не понятно, но он останавливает велосипед и ставит его на подножку.

– Тогда так и сделаем. – Он тянется к карману и достает двадцать долларов наличными. Затем идет вперед, а я тащусь сзади, и сердце глухо стучит в груди. Я немного опасаюсь, что этот мужик на нас нападет.

Руфус останавливается в полуметре от бездомного и подзывает меня. В этот самый миг бездомный оборачивается и смотрит мне прямо в глаза.

Руфус ждет, пока я заговорю.

– Сэр, это все, что у нас с собой есть. – Я беру двадцатку у Руфуса и протягиваю мужчине все наши наличные.