В конце они оба умрут - [23]

Мы подходим к автомату по продаже проездных.

– Ага. Несправедливо. Мне кажется, без разницы, кто с тобой рядом, когда ты умираешь. Спутник все равно не поможет тебе остаться в живых, если ты под прицелом у Отдела Смерти. – Наверное, нельзя говорить такое Последнему другу, но это ведь правда. И все же я чувствую себя немного виноватым, потому что Матео замолкает.

Обреченным положены некоторые бонусы, например неограниченный бесплатный проезд в метро. Нужно только озаботиться и показать кассиру какую-то форму. Но «неограниченность» поездок – это полное дерьмо, потому что срок действия карточки все равно иссякает в конце Последнего дня. Несколько недель назад мы с плутонцами сказали кассиру, что умираем, чтобы бесплатно доехать до парка аттракционов на Кони-Айленде, надеясь, что он сделает поблажку и пропустит нас. Но нет, пришлось ждать, пока он получит подтверждение с сервера Отдела Смерти, а это, как выяснилось, отнимает больше времени, чем ожидание поезда. И мы просто сбежали. Я покупаю безлимитный проездной, обычный, не для Обреченных, как будто у меня еще есть завтра. Матео следует моему примеру.

Мы выходим на платформу. Почем знать, может, это наша последняя в жизни поездка в метро.

Матео показывает на аппарат для продажи билетов, который остался позади.

– Мозг ломается, когда я думаю, что метрополитен через пару лет вообще перестанет нанимать персонал, потому что всю работу возьмут на себя аппараты, а может, даже роботы. И вообще, если задуматься, это происходит уже…

Грохот приближающегося поезда заглушает концовку предложения, но я и так понял, что он имеет в виду. Сразу сесть в поезд – настоящая победа. Теперь исключена возможность падения на рельсы и застревания между шпалами, где сначала нас облюбуют крысы, а потом порежет и раздавит поезд. Черт, кажется, мрачный настрой Матео перекинулся и на меня.

Двери еще не открылись, но я уже вижу, что этот вагон захватили студенты. Теперь такая мода: устраивать вечеринки в поезде, чтобы отпраздновать, что сегодня вам не позвонили с предупреждением, как нам с Матео. Вечеринки в общаге, кажется, устарели, и теперь молодежь уходит в отрыв прямо в подземке. И вот мы вынуждены к ним присоединиться, черт бы их побрал.

– Заходим, – говорю я Матео, когда открываются двери. – Быстрее. – Я запрыгиваю в вагон и вкатываю за собой велик. Потом прошу кого-то подвинуться, но, обернувшись, чтобы проверить, не мешает ли заднее колесо зайти Матео в вагон, вижу, что его позади меня нет.

Матео стоит на платформе, качая головой, и в последнюю секунду бросается в соседний полупустой вагон. Там спят пассажиры, а не грохочет ремикс песни «Celebration»[5] (это, конечно, классический гимн и все такое, но пора бы уже отправить его на покой).

Слушайте, я не знаю, почему Матео слился, но не собираюсь портить настрой себе. Это просто вагон для вечеринок. Я же не предлагал ему прыгнуть с парашютом или с моста на тарзанке. Не такой уж это экстрим.

Начинает играть «We Built This City»[6], и девушка с двумя стереомагнитофонами в обеих руках вскакивает на сиденье и начинает танцевать. Ее клеит какой-то тип, но девушка закрыла глаза и явно ушла в себя. В углу чувак в надвинутом на лицо капюшоне опускает голову и вырубается. Либо он шикарно проводит время, либо в этом вагоне стало одним Обреченным мертвецом больше.

Не смешно.

Я прислоняю велик к свободной скамейке – да, да, я тот самый парень, чей велосипед вечно всем мешает, но вообще-то сегодня я умру, так что не судите строго – и перешагиваю через ноги спящего парня, чтобы заглянуть в соседний вагон. Матео смотрит в мой вагон взглядом посаженного под домашний арест ребенка, который вынужден наблюдать, как за окном играют его друзья. Я жестом показываю ему, мол, иди сюда, но он мотает головой, опускает взгляд и пялится в пол, больше не поднимая на меня глаз.

Кто-то хлопает меня по плечу. Я поворачиваюсь и вижу потрясающую чернокожую девушку с глазами цвета лесного ореха и банкой пива в руке.

– Хочешь?

– Нет, спасибо. – Мне нельзя напиваться.

– Мне больше достанется. Я Калли.

Я боюсь, что неправильно ее расслышал.

– Келли?

Она наклоняется, прижимаясь грудью к моей груди и губами к моему уху.

– Калли!

– Привет, Калли. Я Руфус, – отвечаю я прямо ей в ухо, раз уж она так близко. – Что ты…

– Я на следующей выхожу, – прерывает меня Калли. – Хочешь, выйдем вместе? Ты симпатичный и, кажется, хороший парень.

Она точно в моем вкусе, а значит, понравилась бы и Тэго. (Малкольму же тупо нравятся все, кому нравится он.) Но поскольку кроме того, на что она явно намекает, предложить мне нечего – придется ей отказать. Секс с красивой студенткой – наверняка один из пунктов в списке предсмертных дел у кучи людей: у молодежи, женатиков, мальчиков, девочек, да кого угодно.

– Я не могу, – говорю я. Мне нужно поддержать Матео, и к тому же я еще не выбросил из головы Эйми. Не хочу предавать себя и размениваться на нечто одноразовое.

– Да ну, конечно можешь!

– Правда не могу, и это отстойно, – говорю я. – Я везу друга в больницу повидать отца.

– Ну и хрен с тобой. – Калли поворачивается ко мне спиной и уже минуту спустя разговаривает с другим парнем. На этот раз ей везет, потому что он и впрямь выходит из вагона вслед за ней, когда поезд прибывает на ее станцию. Может быть, Калли и этот парень состарятся вместе и будут рассказывать своим детям, что познакомились на вечеринке в метро. Но я готов поспорить, что сегодня они просто займутся сексом, а наутро он назовет ее Келли.