В кольце твоих рук - [39]

Саймон, усевшись напротив, захлопнул дверцу, и карета сразу же тронулась. Они проехали мимо толпы, и Сторм, не удержавшись, чуть отогнула занавеску, чтобы посмотреть, как горит несчастное чучело. От Саймона не укрылось направление ее взгляда.

— Ну, в чем дело? — насмешливо произнес он. — Неужели вас так удручает собственная казнь? Не кажется ли вам, что это удовольствие действительно лучше оставить чучелу?

Сторм еще с минуту удрученно смотрела на «собственную казнь», затем облегченно вздохнула. Пусть эти придурки казнят какое угодно чучело — ей они уже ничего не сделают. Она свободна!

Девушка сдернула капюшон и с победным видом посмотрела на Саймона. Глаза ее возбужденно сняли.

— Здорово! — воскликнула она. — Черт побери, ты все же неглупый парень, я это сразу поняла. А где мой корабль — ты везешь меня к нему? А моя команда? Тысяча чертей, Саймон, да мы с тобой отличная пара! Эта толстая свинья Спотсвуд думал, что ему удалось поймать Сторм О’Малли! Черта лысого он меня поймал! — Она громко рассмеялась. — Мы ему еще покажем, этому индюку! Ты и я — вместе мы заставим трепетать все побережье!

Она вдруг заметила, что Саймон не отвечает. В карете было темно, и Сторм не видела его лица, но в молчании ее спутника было что-то настораживающее. В чем дело? Его не привлекало ее предложение?

— Да не молчи ты, наконец! — потребовала она. — Где мой корабль? Куда мы едем? Ты скажешь мне или нет?

— Нe знаю я, где твой корабль, — буркнул Саймон. — И, сказать по правде, знать не хочу! — В его руках вдруг оказался шелковый шейный платок. — А едем мы туда, куда я тебя везу, и, уж во всяком случае, подальше от моря! Дело в том…

On вдруг наклонился к Сторм. Не успела она понять, что к чему, как он схватил ее руки и перевязал запястья платком.

— Дело в том, крошка, — закончил Саймон, — что теперь роли переменились, и ты — моя пленница.

Глава 13

Кристофер Гейтвуд в этот вечер остался дома, что было нетипично для такого завсегдатая всевозможных вечеринок, как он. Однако из-за толпы, cобиравшейся судить какую-то пиратку, выходить на улицу было небезопасно. К тому же Кристофер довольно сильно перебрал вчера и решил, что ему на этот раз лучше устроить выходной.

Вообще-то, если не считать всего этого шума вокруг пиратки, в городе давно ничего не происходило. Большинство, как и следовало ожидать, собиралось на лето покинуть Уильямсберг, и Кристофер уже приготовился к тому, что сезон предстоит довольно скучный. Он и сам хотел поехать за город — у его отца была обширная плантация на берегах реки Джеймс — но в конце концов решил, что лучше париться в городе, чем слушать занудные лекции старика о том, как выращивать скот и усовершенствовать систему орошения полей. Мачеха Кристофера была симпатичной, хотя порой немного надоедливой женщиной, и он думал о том, не пора ли ей устроить вечеринку-другую, чтобы он мог познакомиться с новыми девушками из высшего света. Во всяком случае, все лучше, чем торчать в провинции.

Кристофера — тридцатилетнего холостяка с приятной наружностью — многие мамаши в Уильямсберге считали выгодной партией. Пройдя курс юридических наук, он был избран членом городского парламента, а в свободное время, которого у него оставалось довольно много, занимался частной адвокатской практикой, тоже, впрочем, особо себя не утруждая. Он любил читать речи в суде — но, скорее, потому, что не прочь был блеснуть красноречием, а не из-за интереса к адвокатской рутине.

Если Кристофер брался за дело, то можно было быть уверенным: либо клиент не имел привилегий, либо был неплатежеспособен, либо — что скорее всего — заведомо невиновен. Впрочем, его мало интересовало, виновен клиент или нет, — ему больше нравился сам процесс защиты, а до торжества справедливости ему было мало дела. Чаще всего Гейтвуд выплачивал долг клиента из собственного кармана — не столько из сочувствия, сколько просто ради того, чтобы побыстрее отделаться от обузы.

Кристофер любил карты, борьбу за всяческие призы, лошадей и женщин. Не любил он три вещи: церковные проповеди, браться за дело, если не был уверен, что выиграет его, и одиночество. Его жизненное кредо было простым — наслаждайся, пока жив. И он всегда следовал этому мудрому правилу.

Голубой кирпичный дом на Фрэнсис-стрит готовился к вечеру — огни были зажжены, шторы задернуты. В гостиной Кристофер в роскошном шелковом халате и домашних туфлях ужинал, лениво перелистывая роман под названием «Повесть о безутешной деве», и раздумывал о том, чем ему заняться завтра — пригласить ли мисс Дженнифер Райт на пикник или поехать за город на скачки.

Неожиданный стук в дверь удивил Кристофера, но он не стал подниматься со стула — он был уверен что слуга скажет, что его нет дома.

Однако он ошибся — слуга, по-видимому, сказа правду, ибо вскоре Кристофер услышал торопливые шаги по лестнице. Он недовольно поморщился, но затем его гримаса сменилась улыбкой, и он поднялся, приветствуя вошедшего:

— Кузен!

Вообще-то Саймон и Кристофер не были кузенами в строгом смысле этого слова: отец Кристофера, овдовев, женился на тетке Саймона, когда тот был еще ребенком, и оба мальчика, близкие по возрасту, росли как братья. Став взрослыми, Саймон и Кристофер продолжали сохранять столь же тесную связь.