Сентябрь 1899 года, Ранчо “Три холма”, Техас
Молодой ковбой казался выходцем из прошлого, далекого, как равнины, которые он пересек, и как оставшиеся позади горы. Он стоял один посреди заброшенного участка. Над ним возвышалась деревянная нефтяная вышка с остатками буровой трубы. Рядом с вышкой находились и другие приметы пребывания здесь человека: пробитый паровой котел, гидравлический насос и металлические конструкции, уже начавшие ржаветь. Эти наглядные свидетельства варварского отношения человека к природе совершенно не вписывались в окружающий пасторальный пейзаж.
Ковбой опустился на колени у основания вышки, взял щепотку грязи и лизнул ее языком. Но тут же сплюнул, выругался и вытер руки о джинсы.
Затем он презрительно прищурился и осмотрелся вокруг. Его мало чем можно было удивить, но такого увидеть он не ожидал.
Через мгновение он уже стоял возле своей лошади, затем прыгнул в седло и поскакал прочь. Уже въехав на холм на опушке леса, ковбой остановился, наклонился вперед, сдвинул на затылок шляпу и окинул взглядом раскинувшиеся перед ним земли. Один склон холма был покрыт ковром зеленой травы, на другом возвышались дубы и сосны.
С этого наблюдательного пункта он смог увидеть также изгородь из ржавой проволоки и дым, струившийся над каким-то низким строением. В отдалении возвышалась ветряная мельница, крылья которой медленно вращал не ощущавшийся здесь ветер. С запада, с какого-то невидимого ему пастбища, доносилось чуть слышное мычание коров. Прямо под ним внизу, зеленый ковер шрамом пересекала пыльная дорога.
Двадцатидвухлетний всадник уверенно восседал на своей чистокровной лошади. За время путешествия его одежда запылилась и истрепалась, все его пожитки составляли “кольт”, Библия и смена одежды. Ковбой был высок, симпатичен и с виду похож на этакого рубаху-парня. Отсутствие изнеженности и самодовольства выгодно отличало его от других новичков, приезжающих в Техас. В кажущемся ленивым взгляде при ближайшем рассмотрении проглядывала стальная твердость, которую мужчина может приобрести, только преодолевая длинные дороги и бурные реки. Ковбой приехал издалека, проделав долгий и трудный путь.
Он покинул свой дом, не думая, куда направляется, без всякой определенной цели. С тех пор прошло уже немало времени. Иногда он даже не мог вспомнить, почему вообще уехал из дома. Ковбой был из тех людей, которые привыкли иметь в своей жизни цель, и, когда она отсутствовала, он ощущал в душе странную пустоту. Он кочевал потому, что не имел лучшего занятия, потому, что просто ощущал потребность находиться в движении. Он не знал, что приедет сюда, до тех пор, пока не пересек границу, да и теперь не понимал, почему сделал это. Все казалось ему бесцельным, лишенным смысла.
Но сейчас, глядя на просторные, широко раскинувшиеся земли ранчо “Три холма”, он понял, почему приехал сюда. Он понял все. И впервые за много месяцев его душа обрела покой.
Ковбой выпрямился в седле и сунул руку в карман за кисетом. Это был механический жест глубоко задумавшегося человека, а подумать ему следовало о многом. Но когда он уже собрался закурить, произошло нечто, заставившее его нахмуриться. Поначалу он услышал только странное шипение и пыхтение: что-то медленно двигалось по дороге в его сторону. Лошадь начала нервно перебирать ногами. Таинственное создание все приближалось и наконец появилось на дороге: черное, сверкающее, низкое и уродливое, с тонкими резиновыми колесами, непонятными трубками и цилиндрами. Чудовище двигалось в клубах пыли, из которых доносился надсадный кашель водителя.
Однако усмешку на губах ковбоя вызвал не вид этого странного агрегата, который, как он знал, называется “самоходный экипаж”. Его позабавил водитель.
Это была девушка, которая грациозно восседала на высоком желтом сиденье, руки в перчатках сжимали рулевое колесо, шарф из тонкого шифона, удерживавший на голове шляпу, развевался за ее спиной. Девушка держалась очень прямо, и взгляд ее был устремлен на дорогу. Она выглядела совсем как Золушка, отправившаяся на послеобеденную прогулку и совершенно не подозревающая, что ее золоченая карста превратилась в тыкву.
При виде этого зрелища ковбой уже откровенно хмыкнул, и все его тяжелые мысли улетучились, как пелена тумана с восходом солнца. Повинуясь внезапному озорному порыву, он сорвал с головы шляпу, шлепнул ею лошадь по крупу, издал веселый крик и помчался вниз по склону к дороге.
Жизнь на ранчо “Три холма” протекала неторопливо. Жилось здесь просто, предсказуемо, без напряжения. Работникам, трудившимся на ранчо, такая жизнь нравилась. Когда поблизости находился управляющий, они создавали видимость активности, большего от них никто и не требовал. А ведь за жилье, еду и тридцать долларов в месяц с них могли бы содрать три шкуры.
Работа здесь, как и в других местах, была монотонная, скучная, почему и относились к ней спустя рукава. Десятки – раз были рассказаны и выслушаны истории о старой Чизхолмской тропе[1], работники устали от кулачных боев и ловли гремучих змей, а основная часть их жалованья уже была истрачена на проституток и прочие развлечения в городе, и теперь им ничего не оставалось делать, как только сидеть в лагере у костра и играть в карты в долг или соревноваться друг с другом в умении владеть лассо. Именно этим они и занимались теплым сентябрьским утром, когда из-за поворота дороги появился самоходный экипаж, окутанный клубами пыли и дыма.
