В изгнании - [13]

Анна покраснела и потом побледнела.

— С этим я согласна, господин Козима. Не только ему, но и вам меня видеть нелегко. Но это изменится. Вы приютили двух изгнанников и оказали им благодеяние. Но обстоятельства изменились: мы двое под вашей крышей жить не можем. Один из нас должен уйти. Пожалуйста, простите Андрея, не пишите его отцу ни слова. После праздников я оставлю ваш дом. Если бы я осталась, это было бы неблагодарностью за всё то доброе, что вы для меня сделали. Я не хочу нарушить вашу дружбу с Андреем и разлучить вас.

— И куда ты думаешь отправиться, Анна, домой? Козима окинул её тревожным взглядом. В глазах её стояли слёзы.

— Домой? Вы ведь знаете, господин Козима, что я домой не могу вернуться. Но мир велик. Сегодня я ещё не знаю, куда я пойду. Но главное сейчас не это, а то, чтобы вы простили Андрея и не написали его отцу.

Козима стал ходить взад и вперёд по комнате, потом сказал:

— Я многим пожертвовал ради Андрея и не жалею об этом. Но эту жертву — изгнать тебя из моего дома, из нашей долины, отлучить тебя от этой работы, которую ты начала среди нас, послать тебя, одинокую, беззащитную, в этот холодный мир — я не могу принести.

Я знаю, ты готова пожертвовать собой и уйти. Но я теперь должен открыть тебе всю истину. Я не обращаю внимания на суд людей, но мысль, что ты меня будешь считать жестоким и на Христа непохожим, невыносима для меня. Я верю, что ты будешь молчать и меня не выдашь. Я люблю Андрея, как брата, и поэтому я молчал и выжидал. Андрею тюрьма не угрожает. Дело в том, что Эдуард жив и уже женат на прежней своей невесте…

— Господин Козима, вы это знаете и молчите? Смотрите, как Андрей страдает!

— Тихо, дитя моё, дай мне всё тебе рассказать. Да, он страдает, и если он здесь останется, то его положение не изменится. Но он не убийца, он свободен от всякого обвинения. Деньги многое могут сделать, они ослепили и здесь глаза власти имущих. Я взял к себе молодого человека, который вследствие ранения головы и связанного с ним сотрясения мозга потерял дар речи и близок был к помешательству. Только полное изменение жизненных обстоятельств и физический труд могли его от этого спасти. Я с радостью наблюдал, как этот изнеженный парень, живя у нас, становился всё крепче, как он закалялся. Врачи были того мнения, что большое нервное потрясение может вернуть ему речь. Но сначала он должен был настолько физически окрепнуть, чтобы без вреда перенести это потрясение. Я решил держать его в прежнем положении до тех пор, пока он не будет в состоянии пережить свидание с Эдуардом. Я был убеждён, что это вернёт ему дар речи. То, что он не сдержал своего слова и проговорился, рассердило меня, потому что это подвергло его лишним переживаниям, ослабляющим его организм. Для его же пользы я должен послать его к отцу, который всё знает и примет сына своего.

Вот, Анна, теперь ты знаешь всё и видишь, что я не сержусь.

— О, простите меня! Я судила, не зная. Но ведь то, что вы рассказали, чудесно! Господь вернёт ему речь и здоровье, и вы спасли его, вы — орудие в руках Божиих. О, не бойтесь держать Андрея здесь, мы о нём позаботимся, чтобы он не очень страдал. Но почему я говорю «мы»? Наш Спаситель всемогущ, Он помилует его. Он даст ему мир, а потом большую радость… Андрей нас, наверное, уже ждёт, господин Козима. Вы ему скажете, что простили и что его отцу ничего не напишете, не правда ли, вы это сделаете?

Анна взяла в свои руки руки мельника и счастливым, радостным взором смотрела ему в глаза.

— Хорошо, — сказал он, улыбаясь, — но при одном условии: что ты никуда не уедешь и меня не выдашь.

— О нет, Господь мне в этом поможет. Я благодарю вас. Господь за всё вас благословит.

Анна ушла к лесной избушке. Приблизившись к ней, она услышала пение нескольких голосов. У стола сидело пять женщин с раскрытыми песенниками. Звучала песня «О скорбный лик, о скорбный час». Анна подсела к поющим. До позднего вечера сидела эта маленькая группа людей вокруг Слова Божия. Они чувствовали близость Того, Кто сказал: «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них». Анна объяснила женщинам слова из Евангелия: «Ищите, и найдёте». Анна знала только о пяти спасённых душах. Но была ещё шестая, над которой Господу много пришлось потрудиться, пока эта душа убедилась в Его всепрощающей любви. Много слёз пролила она, пока могла сказать: «Я верю, что Ты меня спас, делай со мной, что Тебе угодно! Живой или мёртвый, я навеки Твой».

Уже смеркалось, когда Андрей переступил порог комнаты Козимы. Хозяина не было дома. Андрей сел за стол, взял лист бумаги и начал писать:

«Мой дорогой благодетель!

Во-первых, прими сердечную благодарность за то, что тогда спас мне жизнь. Это только сегодня имеет цену для меня. Да, сегодня, когда я из тьмы выбрался в чудный свет, из смерти в жизнь. Христос открыл мне Свою истину и принял меня. Я верю, что Он действительно воскрес, живёт и прощает грехи. И мою большую вину Он простил. Я пришёл к Нему, как разбойник на кресте, и был принят. Я есть и останусь на всю жизнь убийцей Эдуарда, но этот грех перед Богом уничтожен смертью Иисуса Христа на Голгофе. Иначе обстоит дело перед людьми.