В хвойном море - [22]

Дарья прошла мимо нас, помыла руки, потом скрылась с подойником в хлеве, и тогда Макар продолжал рассказ:

— Я оробел попервоначалу: куда столько гостей, в избе не поместятся. Но все же приглашаю в дом. А главный-то и говорит: «Спасибо. Лучше мы на вольном воздухе — вон в саду под цветущими яблонями». Ну, тут подчиненные достали из машин целлофан, постелили под яблонями. Я шепчу зятю, мол, самогонки у меня мало, в сельпо за водкой сбегаю. А зять смеется: «У нас с собой все есть». И довольный подходит к машине и начинает вытаскивать из багажников водку. А закусок! Всего под завязку! Вот уж попируем! Точно. Икра черная и красная, ветчина, копчена колбаса, сыр в тюбиках: нажмешь— и червяком выползает. Даже вобла вяленая. А консервы: открываешь банку, разогреешь — и свежая рыба, осетрина, будто только пойманная. Дарья огурцов соленых принесла, а у них свои огурчики, по мизинчику, в банках… Ну, я не стерпел. Это же унижать себя, чтобы не угостить. Я враз барана зарезал и давай с Дарьей на десяти сковородах шашлык готовить. Все получилось высшим сортом. Меня и Дарью вместе со всеми гостями позвали… Славно погуляли, выпили, поели. А к вечеру гости разъехались.

— Мне помнится, Гагарина с места приземления на вертолете отправили в дом отдыха на Волге, — осторожно сказал я.

— Верно, на вертолете в Саратов, а потом уже дальше, в Москву.

— В газетах иначе было, — начал я, но Макар не дослушал меня.

— В газетах было, а на самом деле, как я говорю.

— Зачем же это?

— Конспирация! — строго произнес Макар, и глаза его посуровели. — Мне зять Иван сказал… Ко мне потом из областной газеты приезжали, выспрашивали, фотографию просили. Ну, я заперся, ничего, мол, не знаю. Иван так велел.

— Какую фотографию просили?

— Ну, портрет самого главного. Он мне подарил, надписал: «Спасибо за гостеприимство…». Где-то лежит он у меня, как-нибудь найду и покажу. В секрете держу, а в деревне все узнается, вот и до газеты дошло.

— Молочка парного не хотите ли? — звонким голосом спросила, Дарья, выйдя из хлева с полным подойником-

Мы отказались от молока.

Допили из кружек, и Макар повел меня в сад, ткнул пальцем в сторону старой ветвистой яблони.

— Вот тут сидели.

В жесте и в манере, с какой были произнесены эти слова, выражалось что-то артистическое, вдохновенное.

Осмотрев сад и огород, я спросил, как велик приусадебный участок.

— Полтора гектара.

— Но ведь так много не положено по закону.

— Мало ли что по закону. — Макар с высокомерием поглядел на меня. — Туда, в поле, сколько надо, столько и засаживаю огородом.

— Много овощей собираете?

— У-у… Под завязку!

В междурядьях сада стояли ульи.

— Много у вас пчел? — спросил я.

— Тут четыре улья да еще десять ульев в лесу, у лесника. Там липовый, а тут цветочный.

— Богатый нынче медосбор?

— Меду под завязку!

— Продаете?

— Нет. Мед детям отдаю, угощаю друзей. Прошлым летом из Москвы внучка отдыхать приехала. Школу кончила, в институт поступила. Как уезжала, я ей два бидона… сто кило меду дал. А тут, в городе Петровске сын у меня, на заводе работает. Его с семьей медом обеспечиваю. Я все детям, все детям, а без меня они куды? Пропадут! Где им!..

Дарья звала обедать. Когда мы подошли к крыльцу, на котором она стояла, приветливо спросила:

— Проголодались? — И сама ответила: — Знамо дело, промялись за день-то, идемте, а то яичница простынет.

Только уселись за стол, как она насмешливо посмотрела на мужа.

— Э-э, батя! Когда ты успел хлебнуть? А?

— Да чего ты!

— Ничего. Вижу.

— Квас только и пили, — оправдывался Макар по-ребячьи и прятал глаза. — Положи мне салату… Скажешь тоже — «хлебнул». Тебе все мерещится, все мерещится. — В голосе Макара нарастал атакующий накал.

— Да ведь я что? — стала оправдываться Дарья. — Мне не жалко, только тебе на дежурство идти.

— Ну и что. — Заискивающий взгляд Макара ласкал жену. — Запрусь в телятнике, ляжу на топчане и усну… Если бы выпил, тогда… А я ни в одном глазу.

— Так может налить? — в добрых глазах Дарьи искрился смех.

— Не хочется чего-то, — морщинки кисло сбежались ко рту Макара.

— Значит, хлебнул уже, раз не хочешь.

— В таком разе налей, а то не отвяжешься от тебя.

Дарья поставила на стол графин с брагой — медовухой.

После ужина мы сидели на лавочке в палисаднике. Покуривая трубку, Макар звал меня на осеннюю охоту.

— Уток нынче — под завязку. Под каждым кустом гнездо, а сейчас выводки один за другим плавают по Медведице и по озерам.

— А может, не разрешат осеннюю охоту?

— Ну и что! Я сам общественный охотничий инспектор, у меня где-то бумажка валяется. Мне поручено тут по всей округе досматривать.

Макар все больше хорохорился и распалялся:

— Для вас я и закон нарушу. Вам ведь много не надо, десятка три кряковых за день возьмем — и хватит. А себе я завсегда добуду. Утка, что? Забава — влёт пострелять, только и всего. А я по первому зазимку лося завалю и всю зиму с мясом.

— Разве лоси тут водятся?

— У-у! Зимой у меня за ночь стог сена съели. Живу-то я на краю села, ну, пришли запросто, утром гляжу — стога как не бывало… подчистую. Во-от!

Закат давно истлел, и отсветы его затухали на пушистом облаке высоко в небе. Проплыл мотоцикл по улице.