В гвардейской семье - [3]
На командном пункте нас ожидал командир полка. Мы доложили ему о том, что прибыли для
дальнейшего прохождения службы.
— Садитесь! — предложил майор Ляховский, листая чье-то личное дело. Не мое ли? Нет: обращается то
с одним, то с другим вопросом к Игорю. Тот неторопливо отвечает.
— А скажите, пожалуйста, как муха садится на потолок? С полупетли или с переворота через крыло? —
вдруг спрашивает Ляховский.
Вопрос настолько неожиданный, что обычно находчивый Игорь даже растерялся — несколько секунд он
молчит, потом краснея отвечает:
— Я, товарищ майор, на штурмовиках учился летать. Мухами не занимался...
Командир улыбнулся:
— Это очень хорошо, что вы учились летать именно на штурмовиках. А вот умеете ли — посмотрим.
Проверю, обязательно проверю. Особенно — «почерк». И наблюдательность — тоже! Думаете, я о мухе
просто так вас спросил?..
Игорь извинился за свою горячность.
— Бывает, молодой человек, бывает! — улыбнулся командир, давая понять, что инцидент исчерпан, но
проверка предстоит серьезная.
От командира мы вышли в приподнятом настроении: оба зачислены в одну эскадрилью — третью. Наш
командир — капитан Кривошлык.
Покидая командный пункт, я в одном из его отсеков за диспетчерским столом увидел уже знакомые мне
золотистые кудряшки. Девушка-ефрейтор говорила по телефону. Заметила нас и улыбнулась одними
глазами. [9]
Знакомство с комэском было коротким.
— Вы будете в звене лейтенанта Бикбулатова, — сказал капитан Кривошлык и сделал в своем блокноте
какую-то запись.
Знакомлюсь с Бикбулатовым.
О характере человека можно порой судить по внешности. Не надо быть большим психологом, чтобы
понять: лейтенант Бикбулатов — волевой и требовательный. Выразительные карие глаза смотрят прямо, в
упор. Стройный, подтянутый, энергичный. Сразу угадывается сильная натура.
Я всегда уважал таких людей и поэтому к Бикбулатову проникся симпатией. Уже позднее понял, что не
ошибся: Бикбулатов был смелым бойцом, хорошим товарищем и настоящим командиром. Он
превосходно владел техникой пилотирования, обладал быстрой реакцией, принимал решения, казавшиеся
порой отчаянными, но всегда приносившие ему боевой успех. В этом проявлялось его умение мыслить, трезво оценивать обстановку, реально взвешивать свои шансы.
2.
На следующий день всех новичков собрали в самой просторной комнате и ознакомили с программой
боевой и политической подготовки. За двадцать с лишним дней нам предстояло овладеть методами
самолетовождения, техникой пилотирования, произвести стрельбы и бомбометание, отработать
групповую слетанность в составе звена, шестерки, восьмерки, изучить район боев и тактику противника, запомнить силуэты вражеских самолетов и другой техники. Словом, нагрузка была предостаточная.
Особенно для меня, если учесть, что в стенах военно-учебного заведения мне предоставили только два
самостоятельных полета по кругу (всего двенадцать минут самостоятельного налета на Ил-2).
Первая часть нашей программы была до отказа насыщена занятиями. С особой настойчивостью и
прилежностью мы овладевали теорией, углубляли свои политические знания. Многое нам дали беседы, лекции и политинформации, проводившиеся политработниками. Они рассказывали, как во время
Сталинградской битвы наш полк обеспечивал наступление наземных частей; [10] о клятве 2000
комсомольцев-добровольцев: «Ни шагу назад! Отстоим Сталинград!»
И сейчас помню, как партийная организация подняла вопрос перед личным составом дивизии о сборе
средств на постройку звена самолетов Ил-2. На этот призыв горячо откликнулись все воины. За два часа
собрали 82 000 рублей. А всего по этому призыву было собрано 104 тысячи рублей.
В эти горячие дни комсомольцы вступали в ряды Коммунистической партии. Помню, как волновался при
вступлении в ряды коммунистов Бикбулатов. В своем заявлении он писал: «...Прошу принять меня в ряды
ВКП(б), так как хочу коммунистом бороться с фашистскими поработителями»{2}.
Как-то пришел к нам замполит майор Гонта и рассказал об участии нашего полка в Сталинградской
битве. Затаив дыхание, слушали мы о героических делах старших товарищей.
...Командир второй эскадрильи старший лейтенант Суклышкин от командования полка узнал, что на
аэродроме Питомник совершают посадку транспортные самолеты, доставляющие для окруженных
гитлеровских войск боеприпасы, снаряжение и продовольствие. Все подходы к аэродрому были сильно
защищены и прикрывались плотным заслоном зенитного огня.
Тщательно изучив систему противовоздушной обороны, комэск сумел со своей группой прорваться
сквозь стену заградительного огня. Штурмовики вышли на цель и за несколько минут уничтожили
тринадцать вражеских самолетов.
В тот же день группа, ведомая Суклышкиным, еще раз «наведалась» на аэродром. На этот раз фашисты
встретили смельчаков не только зенитным огнем: в воздухе барражировали истребители, которые не
замедлили наброситься на самолет ведущего. Но Суклышкин и на этот раз выполнил задание. Правда, его
«ил» был подбит, а отважный летчик получил ранение. Однако он сумел перевести машину через линию
фронта и совершить посадку на своей территории. [11]
Узнали мы и о том, как отличился уже знакомый нам лейтенант Тараканов. Он получил задачу
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.