В.Грабин и мастера пушечного дела - [10]

Петр Федорович Муравьев спроектировал ствол. Эта работа очень трудоемкая, требующая большого числа математических расчетов и составления графиков. Каждый день я подходил к кульману Муравьева. Смотрел его расчеты, кривые. Мы беседовали, советовались… Однажды пришлось приказать Петру Федоровичу прекратить работу и не являться в КБ ни в субботу, ни в воскресенье. Ему нужно было отоспаться. Съездить в город, в кино. Одним словом, расслабиться. Муравьев холостяк, уходит из КБ со вторыми полуночными петухами. Такая чрезмерность в работе чревата срывом и умственным отупением.

В ближайшие дни в КБ открывается своя небольшая столовая. Буквально завтра Муравьев получает комнату в новом благоустроенном доме. В квартире имеется ванная. В наших условиях это роскошь.

Константин Константинович Ренне много старше Петра Федоровича. И характер у него другой. Сын офицера царской армии. Умеет беречь и рационально расходовать силы. Ренне очень быстро спроектировал верхний станок и лобовую коробку, скомпоновал с ними всю вращающуюся часть орудия: ствол с затвором, «люльку» с тормозом отката и накатником, подъемный, поворотный и уравновешивающий механизмы. По правде сказать, такая работа не каждому по плечу. Она требует от конструктора глубоких знаний и широты технического мышления.

Почему об этом я говорю подробно?… Потому, что на заводе вы самый благодарный слушатель!..

— Василий Гаврилович! Вы меня смущаете!

— Нашими делами, честно говорю, из работников общественных организаций завода интересуетесь только вы… Другим — что «вертлюг» для бурения земли, что новая пушка. Одно и то же…

Я немного отвлекся… Ренне в своей работе использовал метод моделирования. Это в нашем КБ ново и интересно! Дома Константин Константинович из картона вырезал щеки верхнего станка. На клею поставил их на плоское картонное основание, то есть на лобовую коробку. После этого также изготовил и поставил на свои места «люльку» со стволом. Как только макет Ренне появился в КБ, к нему потянулись посмотреть Муравьев, Мещанинов и другие ведущие конструкторы.

Иная манера проектирования у Василия Алексеевича Строгова. Он молчун и тугодум. В первые дни Василий Алексеевич сидел за столом и рисовал эскизы «люльки». Отрывать его от работы — значит мешать. «Люльку» для Ф-22 он спроектировал в самый короткий срок. А в ней умещались и тормоз отката и накатник. Этот узел пушки поэтому и называется противооткатным устройством орудия. По полозкам «люльки» во время интенсивной стрельбы ствол в минуту будет откатываться взад и вперед до двадцати раз и более.

По-своему оригинален ведущий конструктор Владимир Дмитриевич Мещанинов. В прошлом типографский рабочий, рабфаковец, инженер советской школы, Владимир Дмитриевич работает споро. Свои соображения сразу же оформляет в чертеж. В это время на его лице играет юношеская улыбка. Глаза горят. Он будто все время находится в непрерывной погоне за истиной. И вот она найдена — поймана! Мещанинов идет к Ренне взглянуть на его чертеж, что-то прикидывает в своей голове, заглядывает к Строгову. Цилиндры Мещанинова сопрягаются с его «люлькой». И когда Мещанинов устанавливает целесообразность своих решений, идет в курилку немного расслабиться. И надо видеть Владимира Дмитриевича, когда он достигает успеха. Тогда он всем своим существом светится, и, пожалуй, в это время нет на заводе человека, краше, счастливее и добрее его.

На днях к нам в КБ поступили на работу дипломированный инженер Дмитрий Иванович Шеффер и техник Владимир Иванович Норкин. Из длительной командировки наркомтяжпрома вернулся Павел Иванович Костин. Директор последнего назначил моим заместителем. Я его знаю давно. Человек он исполнительный, в творческом плане на уровне Ренне. Сегодня подписал список на учеников восьмых классов, будущих кадровых работников КБ. После оформления отделом найма и увольнения надо найти рабочие столы для Анфисы Сусловой, Татьяны Тиховой, сестер Анны и Марии Атьясовых, Галины и Зинаиды Федосовых, Александра Шишкина, Изосима Привалова. Я верю, многие из них в ближайшие два года станут нам хорошими помощниками. Как видите, хотя нам и разрешили занять спортивный зал ФЗУ, все равно у нас скоро будет еще теснее и шумнее! А теперь давайте поговорим по существу дела.

— Я вас слушаю.

— Мы нуждаемся в помощи. В скорой и немедленной… Вот так! Не улыбайтесь. Я серьезно. По моему мнению, вам давно пора надеть узду на кузнецов. Наши просьбы к Конопасову — как о стенку горох, поэтому просим вмешаться редакцию газеты «За ударные темпы». Смотрите, готовый обод колеса пушки должен весить около сорока килограммов, а кузнечный цех подает поковку весом в полтонны. А для пушки Ф-20 такой же обод был изготовлен из поковки весом в тысячу триста килограмм! Лапка выбрасывателя затвора по чертежу весит шестьсот пятьдесят грамм, а заготовка тянет семнадцать килограмм! Такому безобразию пора объявить беспощадную войну!

— Почему за Конопасовым так плохо смотрит дирекция? В конце концов, куда глядит ОТК?

— Куда? Они все, в том числе и ОТК, больше и чаще всего посматривают в карман государства. План для кузницы установлен в тоннах. Чем больше весят изготовленные изделия и детали, тем больше у завода денег. А то, что заказчики стонут и переводят металл в стружку, считается нормальным. Такую работу кузницы считаю преступлением. На днях я побывал у Конопасова и, когда увидел поковки для ободов колес Ф-22, меня в жар бросило. Я ему заметил: «Молодой человек! Что вы творите?» А он серьезно: «Мы делаем поковки по нормативам планового отдела завода. По ним и отчитываемся». Вот и требуй от него рабоче-крестьянской справедливости! «По нормативам» говорит и не стыдится. Ну и ор-лы!..