В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе - [269]

В тот момент неопределенности и тревоги больше здравого смысла, политического расчета оказалось у Временного правительства, которое, тонко сманеврировав, в спешном порядке в конце июня 1917 г. направило в Киев треть своего состава – четырех министров (!) с целью урезонить Центральную раду, назначенный ею исполнительный орган – Генеральный секретариат.

Как бы ни расценивался ситуативно достигнутый компромисс, получив надежные заверения в отказе от инициативных действий, а также сдерживании массовых движений, особенно украинизации армии, Временное правительство все же вздохнуло с облегчением, убедилось, что на определенную, во всяком случае – ближайшую перспективу – радикальные действия с украинской стороны практически исключены. В то же время лидеры Украинской революции, прочно привязавшись к «правительственной колеснице», взяв на себя обязательство двигаться в русле петроградского курса, начали отходить от настроений, желаний собственного народа, затеяли бесперспективную возню относительно властных прерогатив Генерального секретариата, что постепенно, но неуклонно, вело к понижению влияния украинского фактора на общероссийские процессы.

Адекватно оценивая происходившее, есть все основания считать, что, с одной стороны, Украинская революция была не просто реальностью, но и одной из определяющих слагаемых политического ландшафта страны между Февралем и Октябрем, хотя во второй половине года ее интенсивность, значимость, весомость начали ослабевать, сворачиваться, национальное движение все больше как бы «пробуксовывало», не приносило желаемых результатов, позитивных подвижек.

Но все восемь месяцев, в разных пропорциях – и через непосредственные органы Временного правительства на местах, и через превращение Генерального секретариата в аналогичный властный рычаг, и через активизацию деятельности различных массовых общественных организаций, прежде всего, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, общество Украины в целом – это несомненная влиятельная часть разнообразного общероссийского революционного процесса.

Однако Временное правительство, силы, его поддерживавшие, не смогли распорядиться реальным ресурсом, которым могла (и более того – стремилась) стать Украинская революция, в первую очередь в лице ее руководителей. Избрав одним из главных приоритетов сохранение целостности унитарного государства, Петроград вел по отношению к руководимым Центральной Радой силам шовинистическую, великодержавную политику, что понижало авторитет центра в национальных окраинах. Более того – в решающий момент, наступивший в конце октября, их политический актив не только не встал на защиту официально признанной им власти, не поддержал ее, а предпочел позицию выжидательного, скорее – недружественного – нейтралитета.

Несомненно, руководителям украинского движения такая позиция представлялась и выигрышной (позволяла сохранить накопленный потенциал, пока полярные лагеря обескровливали себя в противоборстве), и перспективной: почти без сопротивления прийти к власти, стать хозяином положения, начать претворять в жизнь программу Украинской революции, взять на себя роль инициатора и фундатора новой, демократической, федеративной России. Казалось бы, были все основания выйти в авангард нового витка революционного созидания, государственного строительства.

Тем более, что достаточно быстро был завоеван, казалось, достаточно прочный, могущественный плацдарм – 7 (20) ноября была провозглашена Украинская Народная Республика: реализована одна из ключевых стратегических целей, вокруг которой сплотились тысячи и миллионы патриотически настроенных украинцев еще с весны 1917 г.

Как же не считать это продолжением, более того – одной из действительно апогейных вех Украинской национально-демократической революции? Той революции, идеология и программа которой не предполагала задачи развала, крушения Российского государства. То есть жизнь во многом подтверждала верность избранного пути.

Однако тут сказалась явная переоценка и своих собственных возможностей, и готовности предполагаемых, потенциально заинтересованных попутчиков, союзников – периферийных национально-государственных и административно-территориальных образований. В результате надежды на роль лидера в революционных общероссийских преобразованиях не оправдались. Более того – реальным препятствием для воплощения в жизнь замыслов руководителей Украинской революции, которая в программе деятельности, проводимой политике с национальной составляющей пыталась соединить практически обанкротившийся уже социальный курс Временного правительства, выступили силы всероссийской революции, достигшей новой, социалистической стадии, олицетворяемой советской властью.

В такой обстановке на политической авансцене Украины все более уверенно заявляли о себе большевики, завоевывавшие буквально с каждым днем упрочивавшиеся позиции в Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Если до поздней осени 1917 г. векторы национально-демократического и социально-советского революционных потоков являлись больше параллельными, то в новых условиях они не просто начали расходиться, а развиваться на противоположных курсах с приближающимся, неизбежным столкновением. Постепенно противоречия стали достигать антагонистических значений, а стремления к овладению властью в регионе выливались в первые сражения Гражданской войны.