В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе - [270]

Перевес сил все более оказывался на стороне советской власти, интенсивно устанавливающейся в районах Донбасса, промышленного Левобережья, частично Юга. Под руководство большевиков и поддерживающих их левых эсеров перешли Военно-революционные комитеты всех четырех армий, дислоцированных в пределах Украины, а также ВРК Юго-Западного фронта. По существу советской стала вся прифронтовая полоса. Центральная рада, органы ее власти на местах испытывали все больше дискомфорта, с разных сторон на них оказывалось усиливающееся давление, тогда как ареал влияния сжимался подобно шагреневой коже.

Попытки перехватить инициативу силовым способом – репрессиями против большевистско-советских сил, Красной гвардии – не только стали первыми битвами завязывающейся Гражданской войны. Они знаменовали собой и новое качество взаимоотношений с социальной революцией, советской властью, правительством России, приобретавшими характер обостряющегося конфликта. Сущностной его стороной явилось противостояние не столько по линии национально-государственной: Украинская Народная Республика – советская Россия, сколько внутренний раскол на противоборствующие лагеря в самой Украине. Единый фронт борьбы сторонников советской власти в Украине и России при фактическом отсутствии границ между ними и неустоявшимися представлениями о статусных своеобразиях, идеологически-политических и экономических различиях (конечно, больше в ориентациях), о перспективах взаимоотношений давал априорные преимущества противникам Центральной рады. Было бы противоестественно в условиях революции ждать от российской стороны, олицетворяемой СНК, дистанцирования от своих классовых собратьев в Украине, их борьбы с теми, кто явно оказывался по другую сторону баррикад.

Кстати, последние (на что, как правило, не обращается должного внимания) также не гнушались искать поддержку своих позиций в том же российском лагере, но уже в его противоположном сегменте, среди противников, врагов советской власти, основной ударной силой которых являлся тогда калединский вооруженный кулак на Дону – к концу 1917 г. наиболее мощная организованная воинская сила в масштабах всей бывшей страны.

Как представляется, в подходе к оценке событий в Украине, совершавшихся общественных подвижек историки, ставящие под сомнение концепцию Украинской революции, на самом деле не учитывают всей совокупности тогдашних региональных явлений и в результате, уходя в дискуссиях в абстрактную сферу, как ни парадоксально, практически с национально-освободительным движением отождествляют все сложнейшее разнообразие процессов местной жизни. Поэтому общая реконструируемая картина оказывается неполной, до известной степени односторонней.

Переплетением векторов национальной и социальной революции стала история «двухходового» варианта проведения Первого Всеукраинского съезда Советов (Киев и Харьков), закончившаяся провозглашением Украины республикой Советов в федеративной связи с советской Россией на территории УНР и даже с сохранением официального наименования государственного образования – Украинская Народная Республика. Безусловно, это вело только к обострению обстановки в регионе, предполагало ужесточение классовых сражений.

Деление не по национальному, а по классовому принципу стало наиболее важной реалией развития революционных процессов в России в целом, с неотвратимостью обусловливая Гражданскую войну. И в этом ракурсе нет оснований считать, что Украина «выпадала» из общего контекста, могла оказаться отграниченной, отгороженной от поглощающих тенденций, то есть вовлечения в Гражданскую войну, какой бы монолитной не представлялась этническая консолидированность украинцев.

Проигрывая борьбу за власть, за свой вариант национальной революции на собственной территории, Центральная рада прибегла к спасительному варианту – приглашению на помощь союзников, приобретенных на Брест-Литовской мирной конференции – Германии и Австро-Венгрии. Таким образом, Брестский мир был одновременно и расчетом на продолжение Украинской революции. Однако он же стал и прологом к военному обострению в двух взаимосвязанных отношениях – сопротивлению как австро-германским оккупантам, так и возвращавшимся с их помощью в Украину руководящим кругам УНР.

Реальной результативной пролонгации Украинской революции после возвращения ее лидеров в Украину практически не произошло. Настоящие хозяева положения – австро-германские оккупанты – почти исключительно были озабочены «выкачкой» из Украины материальных ресурсов, обещанных украинской стороной в Бресте. Не имея необходимых рычагов для выполнения взятых на себя обязательств, Центральная рада стала раздражителем для оккупационной администрации, даже помехой для достижения их первоочередных целей.

Стремлением разрядить, переломить ситуацию стал разгон Центральной рады, инспирированный оккупантами государственный переворот, приведение к власти гетмана П. Скоропадского. Установленный марионеточный режим поставил своей задачей ликвидацию всех подвижек, достижений революционной поры, возвращение к дофевральским (1917) политико-правовым и имущественным отношениям. Гарантией спланированной акции был почти 500-тысячный австро-германский воинский контингент. Однако вместо обещанного порядка и спокойствия практически молниеносно раскручивался новый виток войны – и против контрреволюционных поползновений гетманской власти, и против оккупационных сил, в комплексе – против оккупационно-гетманского режима.