В горах Словакии - [27]

Строкач».

* * *

21 августа 1944 года партизанская бригада под командованием майора Волчкова, насчитывающая две с половиной тысячи бойцов, спустилась с горных баз в долину реки Цедроль.

Волчков, Морозов и начальник штаба капитан Николай Неустроев, который несколько дней назад прибыл из Польши со своей организационной группой, шли во главе колонны. Ворот гимнастерки у Александра был расстегнут, на лице поблескивали бусинки пота. Он отступил в сторону, пропустил мимо первую роту, сформированную из советских десантников. Командовал ею старший лейтенант Андрей Щетинин, который недавно высадился со своей организационной группой в горах, быстро вошел в курс дела.

За его ротой двигалась батарея лейтенанта Ивана Исаева, прибывшего в Словакию в составе группы Щетинина. На фронте он командовал огневым взводом, был ранен, а из госпиталя направлен в распоряжение штаба партизанского движения.

Конные упряжки тащили за собой четыре пушки старых систем, которые состояли на вооружении довоенной чехословацкой армии: подполковник Голиан частично сдержал свое слово. Из партизан, служивших ранее в артиллерийских частях, Александр сформировал расчеты орудий.

С Морозовым поравнялась первая повозка минометного дивизиона. Два миномета лежали в ней вместе с катушками телефонного кабеля. На повозке рядом с ездовым сидел Феро Ковачик, назначенный командиром дивизиона.

Трудно сказать, имел бы Александр минометы, если бы не один случай. В тот день, когда он с Волчковым вернулся от подполковника Голиана, к нему пришел подпоручик Феро Ковачик, ранее служивший в минометном подразделении словацкой армии и дезертировавший из него, и сообщил, что в горах находится склад с немецкими минами. Охрану несут словацкие солдаты, они готовы передать его партизанам. Александр направил радиограмму генералу Строкачу с просьбой прислать с первым же самолетом трофейные немецкие минометы. Через три дня минометы были доставлены на парашютах партизанам. Для их транспортировки приспособили несколько повозок.

Подошла рота Горана. Ладислав и Дагмара приветливо улыбнулись Александру. С того памятного дня, когда они повстречались с ним, он часто ловил на себе их восхищенные взгляды. Александр не обольщался, не относил это на свой личный счет, понимая, что первый советский офицер, с которым их свела судьба, был своего рода олицетворением Красной Армии.

Александр вернулся в голову колонны, когда за поворотом дороги показалось село Склабина. На окраине собрались жители. Впереди переливалось красное знамя. Человек, державший его, описал развернутым полотнищем круг, приветствуя партизан. Александр узнал Юрая Маерчика, председателя национального комитета Склабины, с которым повстречался в первый день прибытия в Словакию на партизанской базе.

* * *

Вечером Волчков и Морозов вернулись в Склабину из Липтовской Лужны с совещания командиров партизанских отрядов, где обсуждался план дальнейших действий. Юрай Маерчик, с нетерпением ожидавший их, сказал, что прибыл представитель ЦК компартии Словакии доктор Милош Машек.

Через несколько минут в комнату, где разместились офицеры, вошел дежурный по штабу и пропустил вперед молодого мужчину в очках. Пожимая руку Волчкову и Морозову, сказал:

— Я вас заочно знаю со слов наших товарищей и подполковника Голиана. Рад с вами познакомиться.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Волчков, указывая на длинную скамейку у стола.

Машек сел спиной к окну так, что его лицо оказалось в тени, положил на стол руки. Волчков и Морозов сели напротив.

— ЦК компартии Словакии и Словацкий национальный совет поручили мне встретиться с вами и договориться о совместных действиях, о сроках выступления. Вы, советские офицеры, по-моему, не имеете четкого представления о политическом профиле подготовляемого восстания. Я бы хотел проинформировать вас об этом. В Словакии сейчас столкнулись, если так можно выразиться, три концепции борьбы против немецкого и местного нацизма. Первая, — и Машек загнул один палец на руке, — конценция компартии Словакии и Словацкого национального совета о всенародном вооруженном восстании на основе соглашения о координации действий с Красной Армией. Вторая, — он загнул второй палец, — концепция президента Бенеша и его военного окружения в Лондоне: самостоятельные боевые действия без участия народа, коммунистов, без сотрудничества с Красной Армией.

— На кого же господин президент собирается опереться, если исключает из борьбы народ, коммунистов и Красную Армию? — спросил Морозов.

— Видимо, на свою лондонскую рать, — усмехнулся Машек. — И вот налицо третья концепция: Украинского штаба партизанского движения и, как я понимаю, поддержанная московским руководством компартии Чехословакии, — расчет на широкое партизанское движение, на переход словацких солдат и офицеров в партизанские отряды.

— Вы правы. Мы действительно имеем приказ штаба и просьбу ЦК компартии Чехословакии привлечь солдат на сторону партизан, — сказал Волчков.

— Мы тоже стоим за развитие партизанского движения с привлечением к нему самых широких слоев населения и одновременно выступаем за сохранение армии, как одной из твердых опор народного восстания. — Машек на минуту умолк, давая возможность офицерам хорошо понять то, что сказал, и продолжал: — Мы не хотим растворять армию в партизанской массе. У вас тоже есть армия, и вы не переводите ее на методы партизанской борьбы, отводите ей классическую роль в войне с фашистами. Позвольте и нам сохранить армию в ее классическом виде.