В горах северного Прибайкалья - [13]

Медведь спустился со снежника и стал продолжать свое дело. В этот момент мы стояли в густом стланике, видеть нас он не мог. Вдруг зверь заволновался. Неужели за это короткое время успел перемениться ветер? Велижанин сунул в рот палец и поднял его над головой; я выдернул из кармана клочок ваты и подбросил его. Нет, ветер по-прежнему дул с гор от медведя, и нас зверь никак не мог обнаружить.

Тем не менее медведь прекратил трапезу, несколько раз боязливо оглянулся, схватил зубами оленью ногу и мелкой рысцой пустился через снежник, вскоре скрывшись в зарослях кедрового стланика. Он явно хотел найти укромный уголок, чтобы спокойно доесть мясо.

Мы бросились в погоню. Поднявшись к снежнику, мы были совершенно ошеломлены картиной полнейшего разгрома нашего мясного склада. В том месте, где было зарыто мясо, не осталось решительно ничего. В нескольких метрах от склада валялась среди щебня последняя обглоданная лопатка. Никто бы не смог подумать, что всего три дня назад здесь был оставлен взрослый олень. Все мясо съедено или растащено по кустам. Теперь, если нам не удастся добыть зверя, будем вынуждены прервать работу и много раньше намеченного срока спуститься к Байкалу.

Мы поднялись на снежник, надеясь догнать медведя в стланике, как вдруг в противоположной стороне от склада увидели другого зверя. Огромный медведь сидел на небольшой поляне среди стланика и уничтожал остатки мяса.

Мы бросились на землю и решили стрелять отсюда, так как впереди шло резкое понижение, спустившись в которое можно потерять зверя из виду. Стрелять было крайне неудобно, так как лежали головами вниз по склону. Раздался выстрел — мы увидели, как вправо от медведя взметнулось облачко пыли. С рявканьем и сопением зверь метнулся вправо, мгновенно выскочил на прежнее место, бросился в другую сторону, снова вернулся и встал, не в состоянии понять, откуда грозит опасность. Медведь двигался так стремительно, что за это время едва можно было успеть передернуть патрон. В тот же миг из стланика выскочил медвежонок-лончак и бросился вверх по склону.

Медведица — так вот кого испугался грабитель нашего склада! Услышав убегающего медвежонка, медведица пустилась следом за ним. Метров через сто они остановились, передохнули несколько мгновений и снова пустились галопом на гору. Так, останавливаясь через каждые сто метров, звери достигли вершины горы и скрылись за ней.

Когда мы вернулись к месту табора, палатка наша показалась крохотной, одинокой и совершенно затерянной среди этих холодных каменных громад. Даже дымок от костра, который развел Хатабыч, не смог побороть нашего мрачного настроения.

Я решил отоспаться в палатке и попросил не будить меня завтра рано. В этом году нам удивительно не везло на медведей. Мы видели их уже больше тридцати, но до сих пор, хотя прошло уже около сорока дней с начала работы, не сумели взять ни одного. С каждым днем все больше нервничали и уже не могли спокойно смотреть на этих зверей. Мы делали непростительные, совершенно очевидные ошибки; выражаясь по-охотничьи, нам не было фарта.

МЕСТЬ

Разбуженный выстрелами, я вылез из палатки. Меня встретило утро одного из лучших дней июля. В свой предпоследний день июль спешил показать все самое сокровенное, что в нем таилось.

Хорошо и легко идти по цветущему альпийскому лугу. Утро предвещало чудесный день. Таким он и пришел к нам, чтобы запомнить его на всю жизнь.

За весь день на небе не показалось ни единого облачка — для тех мест, где мы находились, явление чрезвычайное. Небо было очень чистым, широко распахнутым и очень голубым. Солнце в полдень палило, как в Африке, и нужно было только осторожно притронуться к камню, чтобы это понять. Сотни крупных аквилегий выстроились, как на церемониальном смотре, и все, как одна, повернули свои очаровательные головки навстречу солнцу. Казалось, что в цвете лепестков этих прекрасных цветов отразилась вся синева высокогорного неба.

Двое моих товарищей по отряду — Аркадий Велижанин и Александр Карамышев, которого за его золотые руки звали Хатабычем, — поднялись задолго до рассвета. Было очень темно, и идти по россыпи опасно. Но так велико было их нетерпение и так горяча охотничья страсть, что они вышли еще в темноте. И, как бывает в те дни, когда очень везет, именно это оказалось решающим — задержись они хотя бы на пятнадцать минут, все могло получиться иначе.

Они увидели медведя еще в сумерках — зверь спустился на снежник и был хорошо заметен на его светлом фоне. Шел четвертый час ночи. Зверь, видимо, только что отправился на охоту. Он пересек снежник и остановился у склада, где его задержала недоеденная оленья лопатка. Ветер по-прежнему дул с гор.

Невдалеке от снежника черным пятном выделялся небольшой скальный обрыв — удобное место для стрельбы. Хатабыч с Велижаниным подобрались уже к самому обрыву, но отсюда они ничего не смогли увидеть, а медведь каждую минуту мог исчезнуть незаметно. Только бы не ушел — это была единственная, занимавшая их мысль.

Ползти по камням и щебню, да еще так, чтобы тебя не было слышно, — очень трудно, но вот наконец они достигли последней грани скалы, и сразу же знакомым силуэтом бросается в глаза зверь. Он давно уже прислушивается к посторонним звукам и внимательно смотрит в сторону скалы, ожидая, может быть, встречи со своими собратьями. Могло ли ему прийти в голову, что это окажется самым страшным из всего, с чем ему приходилось встречаться в жизни.