В гольцах светает - [112]

— Когда духи скажут, что хочет знать каждый? — не отступал Аюр.

— Солнце успеет уйти в сопки и вернуться обратно, — прохрипел шаман.

Аюр хлопнул себя по коленкам, рассмеялся.

— Айя! Духам Куркакана надо два солнца, чтобы открыть рот два раза. А русский Миколка сейчас сказал; «Я отправлю волны Гуликанов на свое место! Пусть люди хорошо охотятся! Пусть купец Черный придет на берег Гуликанов. Волны уходят!»

Куркакан аж подскочил на месте. Почва уходила из-под его ног, однако он продолжал яростно цепляться:

—Твой язык болтается, как хвост плохой собаки!

— Волны Гуликана уходят. Так хочет Миколка. Так он сказал. Пусть люди посмотрят сами, — повторил Аюр.

Желающих проверить его слова нашлось много, хотя каждый из них еще недавно видел Гуликан своими глазами. Но Аюр знал, что говорит. Отправляясь к отцу Нифонту, он приметил, что реки начинают свертываться. А кому знаком нрав горной реки, он знает, что она спадает сразу, в одночасье.

С реки донеслись возбужденные голоса, визг детворы, топот. Впереди всех мчался Дуко.

— Волны Гуликанов уходят! Уходят! — кричал Дуко, размахивая руками. Его крик отозвался многоголосым эхом. Люди выходили из юрт, торопились на берег.

— Русский Миколка знает больше духов!

— Он хочет, чтобы люди не мочили глаз. Он оставил жизнь дочери Тэндэ.

Люди, взволнованно гудя, окружили Аюра и отца Нифонта. Старый охотник не без труда протиснулся сквозь живую изгородь, с сияющим лицом потрогал крестик на шее Пашки.

— Красивый. Светит как солнце. Сын моей жены будет иметь такой же.

— Твоя голова станет умнее, — одобрил Аюр.

— Моей жены дочь тоже будет иметь подарок Миколки...

— И моей...

Всеми забытый Куркакан топтался в бессильной злобе.

3

Вода в Гуликанах спала. Темные волны так же быстро укладывались в свое русло, как и взбухали, оставляя за собой подъеденный яр, ослизлые плавни, холмики замытого песка и галечника. Яр у слияния двух рек теперь заканчивался длинным хвостом ребристой отмели.

Время от времени на отмель наплывало руно окуней, и тогда вода закипала от множества проворных зеленоватых рыб с огненными плавниками.

— Большая рыба идет, — с радостью отметил Аюр, наблюдая, как косяки окуня торопливо поднимаются против течения. Крупной рыбы не было видно, но он чувствовал ее, чувствовал, как по речной борозде шел таймень и ленок. До слуха то и дело доносились мощные всплески.

Аюр ощущал зуд в руках. Закончив скоблить черенок остроги, он легко поднялся на ноги, провел ладонью сверху вниз по гладкому древку, удовлетворенно улыбнулся. Взяв на прицел толстую щепку, он коротким уколом пригвоздил ее к земле.

— Руки не разучились держать острогу за дни, когда я ходил по русским деревням, — с удовольствием отметил он, играя легким черенком с массивным железным наконечником.

Он произнес эти слова довольно громко. Потому что Адальга, которая возилась под яром у берестяной лодки, повернула к нему раскрасневшееся лицо и ласково улыбнулась. Она уже закончила починять берестянку — темные бока посудины желтели яркими заплатами распаренной бересты. Адальга накладывала в лодку смолистые щепки для костра; подготовка к ночному промыслу подходила к концу.

Нетерпение Аюра усиливалось. День уходил медленно. Неторопливое солнце плавно спускалось на вершину сопки, надставленную тугим сизым облаком. Бледный ободок луны, словно увядший листок, предсказывал темную ночь.

Прислонив острогу к берестяной стене жилья, Аюр склонился к пологу. Однако в жилище не вошел. Внимание привлек какой-то шум. Сейчас же из кустов черемушника вынырнул Назар, он бежал, потешно размахивая руками.

Не добежав до Аюра, парень выпалил одним духом:

— Гуликан проглотил хозяина-Гасана. Он хотел взять и меня! Но я имею две ноги!..

— В моем сердце живет радость, когда глаза видят храброго Назара. Мэнду, — ответил Агор.

— Мэнду. Мои ноги за луну сделали путь, равный двум переходам!

— Елкина палка и иконы святого! Волны Гуликана унесли хозяина — так говорит твой язык? Может, он скажет, что Гуликан проглотил твои унты вместе с головой?

— Это видели мои глаза, а мои ноги хотят бежать еще, и я едва остановил их у твоей юрты.

— Они не стоят на месте. Может, твои ноги собрались в русскую пляску «Ах вы, сени, мои сени?» — уточнил Аюр. — А язык сидит, как кукующая в дождь. Разве нечего тебе сказать?

— Мой язык может проделать путь в пять раз больше, чем ноги. Но я бегу к сыну хозяина-Гасана.

Назар, крутнувшись на месте, бросился бежать к опушке, где стояла юрта шамана. Перед пологом Назар с маху плюхнулся на четвереньки, просунул голову в юрту: полумрак. Крутнув головой, он почтительно приветствовал жилище.

Вдруг сильная рука схватила его за пояс, и он очутился посреди жилища.

— Назару незачем иметь ноги, когда он приходит в юрту хозяина! — хохотнул Перфил.

— Да-да, ему надо иметь крепкую куртку. Хе-хе-хе! — Куркакан подложил в очаг веток.

— Сын хозяина-Гасана всегда говорит, как надо, — согласился Назар. — Но мои ноги за луну сделали путь в два перехода. Меня, пожалуй, нельзя было догнать и на четырех ногах. Я хотел сказать, что Гуликан проглотил хозяина-Гасана вместе с шапкой.

В юрте воцарилась мертвая тишина. Ни движения, ни вздоха. Три пары глаз вперились в лицо Назара. Они испугали его.