В глухом углу - [66]
И самое главное, сокровенное, священное — как я верил в себя! Какая бы тяжесть ни пала на плечи, понесу ее до конца, какая бы дорога ни вышла, буду шагать впереди! Я требовал от жизни испытаний, трудных троп, такая это была вера. Нет, не из бахвальства я крикнул матери: «Ты прочтешь обо мне в газетах!» Да и вера ли это была, слепая, тупая, боязливая, как все веры? Не вера, знание, я знал о себе — будут писать, будут выделять! И точно, совершилось! Написали, выделили — радуйся! Что же теперь остается? Запаковать газету в конвертик, послать матери — читай, мама, ты верила в своего сына, посмотри, каков он в жизни!
Игорь опустил затекшую руку, склонил голову на другую, продолжал терзать себя беспощадными мыслями. Все азбучно ясно — я не тот, каким воображал себя, я в себе ошибся. Не нужно самообмана, тем, воображаемым, не быть. Можно прыгнуть через созданные человеком преграды — через барьеры, воздвигнутые природой, не перемахнуть. Нельзя добавить себе ни роста, ни веса, ни мускулов, суровой правде нужно смотреть в лицо. Надо примириться с тем, что еще долго плестись в хвосте, что не раз ткнут в тебя пальцем, насмеются, строго выговорят. Пройду и через это, выхода нет. К прежней жизни, под крылышком у мамы, так же нет возврата, как нет прежних иллюзий. Раньше жилось мечтой о будущих подвигах, чем жить теперь, если возвратиться? Воспоминанием о провалах? Да, нелегкая, совсем по-иному, чем мечталось, нелегкая обидная жизнь выпадает на долю, жизнь худшего среди всех…
Игорь взял газету. Бумажные листы пробрало морозом и покрыло изморозью, они ломались. Игорь подышал на газету, чтоб она отошла, свернул ее и спрятал в карман. Потом он пошел, с трудом сгибая онемевшие ноги, с каждым шагом двигался все быстрее, он не мог идти медленно, хотя и не знал, куда спешить.
10
Лене зима показалась, пожалуй, горше, чем другим девушкам. Дело было не в холоде и снеге, хоть и холод временами казался нестерпимым, а снег валил так густо, что в трех шагах было не видать, а с кирпичей приходилось сдувать его, перед тем, как укладывать. Снегопады закрыли дороги в лес, туда не пробирались и на лыжах, а если удавалось углубиться, то скоро становилось страшно — в валящей с неба белой мути легко было заплутать и на опушке. Лена привыкла к лесу, к его нарядным деревьям, к их раскачиванию на ветру, к их шуму и запаху — она скучала дома и в клубе, а в библиотеке было нечего делать. Выдача книг была прекращена. В бараке ломали перегородки, стучали топорами, визжали пилами и рубанками, переоборудуя помещение под новый читальный зал. Чударыч, в хлопотах по своим строительным делам, не всегда мог уделять Лене и двух минут — она перестала ходить к нему.
Однажды в хорошее воскресенье она выбралась в тайгу и не узнала леса. Лес умер. Он стоял на склонах безжизненно белый, лишь на вершинах, где вольно гулял ветер, торчали освобожденные от снега лохматые кроны кедров и острия пихт — из желтовато-зеленых и синих они превратились в черные. Лену особенно огорчило, что лиственницы оголены — потеряв свою оранжевую хвою, они походили теперь просто на огромные палки, ничем не напоминали деревья, вчера еще такие величественные. Буйное пылание цветов и красок, радовавших Лену недавно, поглотила мертвая белизна снега, мертвая чернота окоченевшей хвои. Но самым безрадостным было то, что лес утратил свои запахи и голоса. Сколько Лена ни бродила меж стволов, как ни отыскивала местечко, хоть немного защищенное от снега, всюду пахло им, только им — сырым, пронзительно холодным снегом. И всюду было так тихо, что слышались удары собственного сердца. А когда налетал ветер, нагие вершины лиственниц, кедры и пихты одинаково бесстрастно покачивались и мертвенно скрипели: жестяные, резкие звуки, просто звуки — не голоса!
Лена выбралась из леса подавленная. Ей хотелось плакать. Больше она не ходила в тайгу.
А потом стали донимать морозы. Лена по-прежнему с упорством отказывалась от стандартной зимней одежды. Единственная из девушек, она работала в своем московском демисезонном пальто. Мороз мало считался с ее упрямством, приходилось для утепления надевать по три платья, напяливать кофту на кофту, в один несчастный день Лена обвязалась даже простыней. От всей этой бездны одежек она стала бесформенной, как пень, сама ужасалась, взглядывая в зеркало: была — рюмочка, теперь — бочонок. Надя ругала ее: «Когда кончишь свое безумие? Такая страшная, что смотреть противно!» Лена холодно советовала: «Ты отвернись!» Георгий, увидев Лену, так накрепко бронированную, предупредил с издевкой: «В пургу на улицу не показывайтесь, Леночка, вас не повалит, а покатит!» От всей этой многослойной одежды тяжести было больше, чем тепла. И она мешала работать.
На стройке одно огорчение сменяло другое. Месяц назад, вдруг оторвавшись от одолевших ее воспоминаний, Лена с жаром накинулась на работу. Она легко обогнала всех подруг, кроме Нади, подобралась к норме, превысила норму. Кладка стен была не только легче выемки котлованов, но и интереснее. Лена понемногу втягивалась в физический труд, он стал доставлять удовольствие: к концу смены все косточки ныли, но это была приятная усталость — после ужина так хорошо поваляться на кровати с книжкой в руке! Но мороз лишал физических сил, сковывал душевные способности и помыслы, принуждал думать лишь о себе — Лена все хуже выполняла дневные задания. Декабрь начинался, а Лена далеко откатилась от Нади, ее перегнала Валя. Лена не расстроилась, она опять становилась ко всему равнодушной, вяло двигалась, вяло ела, вяло работала, замыкалась в молчании. И по мере того, как она отстранялась от окружающего, в ней снова разгорались погасшие было воспоминания о Москве.
На планете в сопряженном с Землей мире гибнет, распадаясь на части, великая империя. Мировая война довершает дело: на Латанию обрушиваются метео- и резонансные удары, союзники отворачиваются от нее, регионы выходят из ее состава… И в этот момент к власти в стране приходят молодые военные и инженеры. Возглавляет их будущий диктатор — полковник Гамов. Трибун и демагог, провокатор и пророк, он не останавливается ни перед чем, чтобы планета пала к его ногам. Что он сделает, добившись абсолютной власти?
Первая книга трилогии Сергея Снегова "Люди как боги" в изначальной, несокращённой редакции, опубликованная в сборнике "Эллинский секрет" в 1966 году.
Во главе звездной эскадры адмирал Эли начинает далекий поход. Умеющие искривлять пространство разрушители сначала не пропускают землян на свои территории, а затем заманивают адмиральский корабль в ловушку. Эли и его друзьям предстоит пройти через множество тяжелых испытаний, ведь найти общий язык с разрушителями почти невозможно. На помощь землянам приходит неведомая третья сила, а затем обладающий огромным могуществом Мозг, мечтающий обрести тело.Три величайших звездных народа нашего уголка Вселенной соединились в братский союз, но где-то в темных туманностях обитает загадочный и могущественный народ — рамиры…
«…Я диктую этот текст в коконе иновременного существования. Что это означает, я объясню потом. Передо мной в прозрачной капсуле, недвижно подвешенной в силовом поле, отвратительный и навек нетленный, покоится труп предателя, ввергнувшего нас в безысходную бездну. На стереоэкранах разворачивается пейзаж непредставимого мира, ад катастрофического звездоворота. Я твердо знаю об этом чудовищном мире, что он не мой, не людской, враждебный…»Третья, последняя часть космической трилогии, начатой книгами «Люди как Боги» и «Вторжение в Персей».
Это первая советская космическая сага, написанная Сергеем Снеговым в 197? году. Помню мальчишками мы дрались за то, кто первый будет читать эту книгу. С нынешней точки зрения она скорее всего выглядит немного наивной, но помните, что это один из краеугольных камней в фундаменте современной русской фантастики. Прочтите ее!…в далеком светлом и прекрасном будущем, где люди подчинили себе пространство и материю, где человечество по-отечески собирает под своим крылом инопланетные расы, вдруг оказывается, что идет вселенская битва — битва не на жизнь, а на смерть.
Звездный флот Земли далекого будущего совершает дальний перелет в глубины Вселенной. Сверхсветовые корабли, «пожирающие» пространство и превращающие его в энергию. Цивилизации галактов и разрушителей, столкнувшиеся в звездной войне. Странные формы разума. Возможность управлять временем… Роман Сергея Снегова, написанный в редком для советской эпохи жанре «космической оперы», по праву относится к лучшим произведениям отечественной фантастики, прошедшим проверку временем, читаемым и перечитываемым сегодня. Интересно, что со времени написания и по сегодняшний день роман лишь единожды выходил в полном виде, без сокращений.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.