В глухом углу - [61]
Она протянула ему «Феноменологию духа» Гегеля и «Мир как воля и представление» Шопенгауэра. Она торжествовала. Впервые за это время, что они были знакомы, Георгию было не до зубоскальства. Лена наслаждалась смущением на его лице, когда он перелистывал книги.
— Не в коня корм, — признался он со вздохом. — Темновато писали великие старики. Знаете что, Лена, дайте-ка мне опять ту книжицу по астрономии, что я возвратил. Там, по крайней мере, все ясно — солнце, планеты, звезды и туманности.
— О звездах и туманностях могу дать вам чудесную книгу, лучше той, — предложила Лена. — Вот посмотрите: «Гармония небесных сфер и божественная сущность природы».
Георгий поспешно отстранил книгу.
— Нет, нет, этой не надо. От гармонии в высших сферax у меня башка трещит. Говорю вам, ту, старую.
Он ушел так торопливо, что это походило на бегство, и до приезда Чударыча в библиотеке не появлялся. Лена вскоре открыла, что Георгий избегает ее. Он уже не переходил через улицу, чтоб позлить ее нахальным приветствием, и не старался подсаживаться к ее столику в столовой. Он, очевидно, боялся, что она заговорит о книгах, не доступных его разуму.
Чударыч прилетел в начале декабря. Из Москвы он привез почти две тысячи учебников для средней и высшей школы, военные мемуары, романы, политические труды, популярные научные брошюры. Новая стена — на этот раз не ящиков, а тюков — выстроилась с другой стороны коридора. Чударыч, энергичный и помолодевший, покрикивал на носильщиков, отвечал Лене на вопросы, суетился, показывая, как складывать тюки, чтобы они располагались в нужном порядке, и так волновался, когда их сваливали с плеч, словно книги были из стекла.
Потом он уселся на свой топчан и долго отдувался и вытирал пот с лица. Лена видела, что он измучен, но счастлив.
— Словно в родной дом возвратился, — сказал он, любовно похлопывая ладонью по топчану. — Сколько я прожил здесь — месяца два, правда? А скучал, будто полжизни мои тут. И ведь вдуматься если, ни удобств, ни простора, даже окно — за стеллажом, с лета лампочка лишь на ночь выключалась. Воистину — дом твой, где сердце твое!
Лена спросила, как у него с квартирой в Красноярске. У Чударыча там были две большие комнаты в доме с садом на улице Бограда, почти на берегу Енисея. Собираясь в отъезд, он выправил бронь на три года и запер комнаты.
— Квартира у меня — старый замок, — говорил он, посмеиваясь. — Жена любила мебель солидную, дубовый буфет — на ресторан, не меньше, трюмо — в клубе не потеряется, даже вешалка — рога исполина изюбра. Что места от книг оставалось, все мебель захватывала. Я там примащивался, а не жил. Теперь, конечно, просторнее, после перевоза библиотеки.
— Вы опять заперли квартиру на замок?
— Зачем? Поселил знакомых молодоженов. Пусть поживут, пока очередь до своего жилья дойдет.
— А когда мы начнем ящики и тюки распаковывать? Ужасно хочется подержать каждую книжечку в руках.
— Ну, это нескоро! — решительно сказал Чударыч. — Пока не добьюсь нового помещения и не оборудую его по своей идее, даже не притронусь к ящикам.
Лена поинтересовалась, какую идею он собирается вложить в оборудование библиотеки. Чударыч, оказывается, уже давно задумывался, как соединить теснее читателя и книгу. Это ведь приятели, книга и ее читатель, им нельзя быть в разных помещениях, они хотят посидеть рядышком, прижаться друг к дружке плечами. Что наши современные библиотеки? Склады товаров, подвалы наваленных на стеллаже богатств. Их соединяет с читателем лишь каталог, равнодушный бюрократический список названий, ни души в нем, ни вида. А читальный зал? Сарай со скамьями для посетителей, даже вокзалы оборудуются теплее и человечней. Нет, его библиотека будет не помещением, а встречей, не местом выдачи книг, а беседой книги с ее другом. Вдоль обширного зала — открытые стеллажи, на них книги в определенном порядке, специальные надписи показывают, что и о чем в каждой секции. Тут же столики и кресла, никаких этих длинных, унылых, как гробы, столов на все помещение. А на столиках лампы, полочки — можешь разваливаться и прихлебывать чай или закусывать бутербродом. А не нравится сидеть, ходи вдоль стены, бери любую книгу, перелистывай, просто подержи в руках и клади, если не нравится, а понравилась, садись в любое кресло и углубляйся, пока не надоест. Не выдача книг, а общение с книгой — вот его идея о библиотеке.
— Неужели и чай разрешите пить в зале? — усомнилась Лена.
— Конечно! Что плохого в чае? Обязательно договорюсь со столовой, чтоб в коридоре кипел титан и была заварка. Вот увидите, Леночка, к нам в библиотеку пойдут, как в гости к приятелям, — провести время в полное удовольствие.
— В гостях шумят и разговаривают.
— Ну и что? И я разрешаю шуметь и разговаривать, если речь пойдет о книге, которая всех затронет. Не вижу в этом ничего плохого. Библиотека, я так считаю, не храм науки и литературы, а завод знаний и искусства. На заводе без шума не бывает.
— Я буду вам помогать, Иннокентий Парфеныч, — пообещала Лена.
Старик поблагодарил. Он с радостью примет ее помощь, но скоро она не понадобится. Сейчас надо разыскивать новое помещение, белить, красить, строгать, пилить, рубить, изготавливать и расставлять мебель. Плотники, штукатуры, столяры — вот кто нужен ему в первую голову.
На планете в сопряженном с Землей мире гибнет, распадаясь на части, великая империя. Мировая война довершает дело: на Латанию обрушиваются метео- и резонансные удары, союзники отворачиваются от нее, регионы выходят из ее состава… И в этот момент к власти в стране приходят молодые военные и инженеры. Возглавляет их будущий диктатор — полковник Гамов. Трибун и демагог, провокатор и пророк, он не останавливается ни перед чем, чтобы планета пала к его ногам. Что он сделает, добившись абсолютной власти?
Первая книга трилогии Сергея Снегова "Люди как боги" в изначальной, несокращённой редакции, опубликованная в сборнике "Эллинский секрет" в 1966 году.
Во главе звездной эскадры адмирал Эли начинает далекий поход. Умеющие искривлять пространство разрушители сначала не пропускают землян на свои территории, а затем заманивают адмиральский корабль в ловушку. Эли и его друзьям предстоит пройти через множество тяжелых испытаний, ведь найти общий язык с разрушителями почти невозможно. На помощь землянам приходит неведомая третья сила, а затем обладающий огромным могуществом Мозг, мечтающий обрести тело.Три величайших звездных народа нашего уголка Вселенной соединились в братский союз, но где-то в темных туманностях обитает загадочный и могущественный народ — рамиры…
«…Я диктую этот текст в коконе иновременного существования. Что это означает, я объясню потом. Передо мной в прозрачной капсуле, недвижно подвешенной в силовом поле, отвратительный и навек нетленный, покоится труп предателя, ввергнувшего нас в безысходную бездну. На стереоэкранах разворачивается пейзаж непредставимого мира, ад катастрофического звездоворота. Я твердо знаю об этом чудовищном мире, что он не мой, не людской, враждебный…»Третья, последняя часть космической трилогии, начатой книгами «Люди как Боги» и «Вторжение в Персей».
Это первая советская космическая сага, написанная Сергеем Снеговым в 197? году. Помню мальчишками мы дрались за то, кто первый будет читать эту книгу. С нынешней точки зрения она скорее всего выглядит немного наивной, но помните, что это один из краеугольных камней в фундаменте современной русской фантастики. Прочтите ее!…в далеком светлом и прекрасном будущем, где люди подчинили себе пространство и материю, где человечество по-отечески собирает под своим крылом инопланетные расы, вдруг оказывается, что идет вселенская битва — битва не на жизнь, а на смерть.
Звездный флот Земли далекого будущего совершает дальний перелет в глубины Вселенной. Сверхсветовые корабли, «пожирающие» пространство и превращающие его в энергию. Цивилизации галактов и разрушителей, столкнувшиеся в звездной войне. Странные формы разума. Возможность управлять временем… Роман Сергея Снегова, написанный в редком для советской эпохи жанре «космической оперы», по праву относится к лучшим произведениям отечественной фантастики, прошедшим проверку временем, читаемым и перечитываемым сегодня. Интересно, что со времени написания и по сегодняшний день роман лишь единожды выходил в полном виде, без сокращений.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.