В глухом углу - [60]
Он взял колоду и хладнокровно изорвал ее — карту за картой — на глазах не осмелившегося спорить Виталия.
— Теперь все, Вик. С картами покончено во всем твоем потомстве до десятого колена — не забудь поставить их в известность об этом запрете. Ясно тебе?
— Ясно, — прошептал Виталий, опустив голову. Измученный потрясениями последних дней, он заснул сразу, как залез под одеяло.
7
От Чударыча пришло письмо из Красноярска, что библиотеку свою он упаковал и вылетает в Москву, а затем прибыл самолет, нагруженный одними книгами. Лена видела, как его разгружали — ящики складывали в штабель, штабель удлинялся и рос, а рабочие аэропорта все таскали и таскали грузы с надписью: «Книги», Молодой летчик подмигнул Лене.
— Ваше хозяйство, девушка? Увесисто писали товарищи: тысяча четыреста килограммов книжат. А что — содержание такое же тяжелое, как и вес?
Лене не понравились его остроты.
— Вы, очевидно, признаете лишь шпионскую литературу? О подвигах наших разведчиков здесь ничего нет, так что вам не интересно.
Летчик оказался конфузливым — он покраснел и отошел.
Усольцев для перевозки книг в поселок выделил трактор и сани. Трактор проработал двое суток, пока перетащил весь груз к бараку, где помещалась библиотека. В комнату со стеллажами вместилась лишь четверть ящиков, остальные расставляли в коридорах. Усольцев, осматривая их, улыбался и качал головой.
— До лета не собирались расширять библиотеку, — сказал он Лене. — А теперь выхода нет: придется что-то выкраивать. Вы будете дожидаться Иннокентия Парфеныча или сами заинвентаризируете это богатство?
— Кое-что потихоньку я сама перепишу, — ответила Лена. — Но со всем не управлюсь, пожалуй.
Над первым же распечатанным ящиком она задумалась. Книги были неожиданны. Чударыч, очевидно, раскладывал их в ящики по разделам, чтоб потом не возиться при инвентаризации. В этом первом ящике была собрана философия. Лена доставала старые, пожелтевшие, зачитанные тома со странными названиями «О четверояком корне закона достаточного основания», «Разыскания истины», «Богословско-политический трактат», «Критика чистого разума», «Критика силы суждения», «Мир как воля и представление», «Опыт о человеческом разуме», «Закат Европы» и даже «Трагическая диалектика». Имена авторов были знамениты — Аристотель, Бекон, Декарт, Спиноза, Кант, Шопенгауэр, Гегель, — но произведения невразумительны. Лена убедилась в этом, перелистав несколько книг: любое слово в отдельности было понятно, но они соединялись в таких сочетаниях, что каждое предложение приходилось перечитывать по три раза, чтоб что-то в нем понять, а уж несколько предложений составляли совершенно непостигаемый текст. Только «Метафизические размышления» Декарта заинтересовали ее: пытливый человек, вероятно, юноша, решил докопаться до истины и для этого усомнился во всем, что поддавалось сомнению, особенно же во внушенных ему предвзятых мнениях. И когда он последовательно применил сомнение, оказалось, что нет вокруг него ничего твердого — все заколебалось, зашаталось, стало сползать и обрушиваться. Было забавно читать, как Декарт с усилием продирался потом сквозь развалины и обломки устроенного им обвала мысли. Еще Лене понравились произведения Платона, это были скорее живо написанные пьесы, чем философские работы — их было легко читать. Но в целом книги были неинтересны.
«Неужели и в других ящиках такое же старье? — думала она с тревогой. — Вот уж не ожидала, что Иннокентий Парфеныч увлекался допотопной философией. Он же, кажется, математик».
Во втором ящике лежали ученые труды по физике и химии. Тут же находился рукописный каталог библиотеки. У Лены отлегло от сердца. Ей просто не повезло с первым ящиком. Чударыч собирал главным образом беллетристику русских и иностранных писателей, собрания сочинений, романы и повести, поэмы, сборники стихов. У Лены захватило дух, до того здесь было много великолепных книг — каждую хотелось прочитать.
— Ах, как хорошо! — говорила она вслух, оглядывая забитые ящики. — Здесь на многие месяцы чтения — и какого чтения! — Она даже любовно погладила один из ящиков. За этим занятием ее застал пришедший в библиотеку Георгий.
— Раскошелился наш старичок! — сказал он одобрительно. — Такую махину ума приволок в тайгу. Скажите, хорошенькая, а есть ли тут пища для наших нетвердых духовных зубов?
— Если ваши духовные зубы не вставные, то могу порекомендовать очень интересную книгу, — холодно сказала Лена. Она знала, что теперь отомстит ему за все издевательские поклоны на улице и фамильярные «хорошенькие» и «сероглазенькие», — Вот сочинение Декарта, как раз для вас.
Георгий взял «Метафизические размышления» и, поблагодарив, ушел. Лена весь вечер смеялась про себя, вспоминая, как он обрадовался запыленной, затрепанной книге. Дня через два Георгий пришел опять. Он казался смущенным, от его обычной развязности ничего не осталось.
— Что-то трудновато, — сказал он. — И не по эпохе. В век атомной физики как-то неудобно сомневаться, что мир существует, он слишком напоминает сам о себе. Нет ли у вас чего из художественного?..
— Ящики с художественной литературой еще не распакованы, — ответила Лена. — Но если эта вам трудна, могу предложить кое-что полегче.
На планете в сопряженном с Землей мире гибнет, распадаясь на части, великая империя. Мировая война довершает дело: на Латанию обрушиваются метео- и резонансные удары, союзники отворачиваются от нее, регионы выходят из ее состава… И в этот момент к власти в стране приходят молодые военные и инженеры. Возглавляет их будущий диктатор — полковник Гамов. Трибун и демагог, провокатор и пророк, он не останавливается ни перед чем, чтобы планета пала к его ногам. Что он сделает, добившись абсолютной власти?
Первая книга трилогии Сергея Снегова "Люди как боги" в изначальной, несокращённой редакции, опубликованная в сборнике "Эллинский секрет" в 1966 году.
Во главе звездной эскадры адмирал Эли начинает далекий поход. Умеющие искривлять пространство разрушители сначала не пропускают землян на свои территории, а затем заманивают адмиральский корабль в ловушку. Эли и его друзьям предстоит пройти через множество тяжелых испытаний, ведь найти общий язык с разрушителями почти невозможно. На помощь землянам приходит неведомая третья сила, а затем обладающий огромным могуществом Мозг, мечтающий обрести тело.Три величайших звездных народа нашего уголка Вселенной соединились в братский союз, но где-то в темных туманностях обитает загадочный и могущественный народ — рамиры…
«…Я диктую этот текст в коконе иновременного существования. Что это означает, я объясню потом. Передо мной в прозрачной капсуле, недвижно подвешенной в силовом поле, отвратительный и навек нетленный, покоится труп предателя, ввергнувшего нас в безысходную бездну. На стереоэкранах разворачивается пейзаж непредставимого мира, ад катастрофического звездоворота. Я твердо знаю об этом чудовищном мире, что он не мой, не людской, враждебный…»Третья, последняя часть космической трилогии, начатой книгами «Люди как Боги» и «Вторжение в Персей».
Это первая советская космическая сага, написанная Сергеем Снеговым в 197? году. Помню мальчишками мы дрались за то, кто первый будет читать эту книгу. С нынешней точки зрения она скорее всего выглядит немного наивной, но помните, что это один из краеугольных камней в фундаменте современной русской фантастики. Прочтите ее!…в далеком светлом и прекрасном будущем, где люди подчинили себе пространство и материю, где человечество по-отечески собирает под своим крылом инопланетные расы, вдруг оказывается, что идет вселенская битва — битва не на жизнь, а на смерть.
Звездный флот Земли далекого будущего совершает дальний перелет в глубины Вселенной. Сверхсветовые корабли, «пожирающие» пространство и превращающие его в энергию. Цивилизации галактов и разрушителей, столкнувшиеся в звездной войне. Странные формы разума. Возможность управлять временем… Роман Сергея Снегова, написанный в редком для советской эпохи жанре «космической оперы», по праву относится к лучшим произведениям отечественной фантастики, прошедшим проверку временем, читаемым и перечитываемым сегодня. Интересно, что со времени написания и по сегодняшний день роман лишь единожды выходил в полном виде, без сокращений.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.