В глухих лесах - [76]

— Спокойной ночи, Кэрол.

И прежде чем она успела что-нибудь ответить, он легко притворил дверь. Кэрол осталась одна.

Она прошла в ванную, разделась, устало повесила вещи на крючок слева от двери; секунду постояла, скользя оценивающим взглядом по выложенным плитками розоватого мрамора стенам и полу, — ей здесь нравилось! Намылив лицо благоухающим кусочком, она подумала о том, как, должно быть, здесь, в этом доме, хорошо работается. Протянув руку к вешалке, пальцами ощутила приятную свежесть полотенца, ароматно пахнущего недавней стиркой. Обмотавшись полотенцем, она вышла из ванной, в верхнем ящичке туалетного столика нашла несколько ночных сорочек. Чьи они? Наверное, жены. Было бы странно, если бы у нее была только одна сорочка. Кэрол подошла к кровати и тут обратила внимание, что на маленьком столике у окна лежит стопка дорогих журналов, а туалетный столик заставлен флакончиками духов и косметикой.

Неужели здесь кто-то живет? На столике, у самого края, стояли две фотографии в рамочках — Кэрол только сейчас их заметила. Она подошла ближе и наклонилась, чтобы получше рассмотреть. На одной — живописная группа девочек — школьная сборная по хоккею на траве, на другой, черно-белой — крупным планом симпатичная девушка улыбается прямо в камеру, немного неестественно, будто эту фотографию делают специально для школьного ежегодника. Какая-то доля секунды потребовалась Кэрол чтобы вспомнить, где она видела точно такое же фото, — в полицейском участке, приколотое кнопочками к стене! Она со страдальческой гримасой отшатнулась от фотографии, как будто вместо улыбающегося лица Сьюзан, дочери Миллера, увидела залитое кровью место преступления, судорожно закрыла лицо руками и, дрожа каждой клеточкой своего тела, долго не могла прийти в себя. Она хотела обратиться к Богу, чтобы помог забыть, но не могла найти слов для молитвы… «Он» не помог ей… она не смогла забыть. Кэрол подошла к кровати и откинула покрывало, обнажив белоснежную простыню, потом включила лампу на туалетном столике и с головой забралась под одеяло, как улитка в свой домик, ища спасения.

Кэрол вдруг стала слабой и беспомощной. Маленькая девочка убегала из леса, а деревья тянулись длинными ветками-щупальцами к ее горлу. Окруженная сверкающими клыками оскалившихся хищников, споткнулась и полетела в огромную яму вязкой красной тины. Она медленно погружалась в трясину: по грудь, вот уже по плечи… захлебываясь, она звала на помощь. Вдруг появился Прекрасный Принц на белом коне. Красная жижица лезла в рот, вязла на зубах, становилась все гуще и гуще, но девочка смотрела на принца, который спешил к ней на помощь. Она звала… звала его, пока вдруг не заметила голову, наколотую на шпагу Прекрасного Принца, голову со всеми лицами сразу: Энни, и Марго и девушки с фотографии. Красная трясина засасывала, Кэрол чувствовала, что ей остался только один вдох, и он вылился в крик, крик о помощи такой громкий, что, пожалуй, разбудил бы всех богов, спящих на Олимпе. Ее мольба была услышана: откуда-то снизу заструился чудесный свет, и в мгновение ока кровавое болото исчезло. Она была спасена.

Кэрол проснулась.

Горела настольная лампа, на краю кровати сидел Пол в пижаме и красном халате. Кэрол тяжело дышала, дрожала всем телом.

— Уже все прошло, — сказал он. — Просто плохой сон.

Она вытянула руки и, как будто боясь снова провалиться в кровавое болото, крепко обняла его и сидела, прижавшись к нему, благодарная за то, что он живой и настоящий; его колючий шерстяной халат помогал ей полнее чувствовать реальность.

— Обними меня, — жарко прошептала она. — Ну прошу тебя, обними.

Казалось, прошла целая вечность, но вот… его пальцы коснулись ее плеча, спины, и она почувствовала, как Пол нежно гладит ее по голове, бормоча:

— Все хорошо, Кэрол, все хорошо.

Они не разжимали объятий, пока ей не стало легче. Потом он немного подался назад и спросил:

— Сейчас лучше?

Она кивнула. И снова замерла, не говоря ни слова, лишь не мигая смотрела ему в глаза. Он провел ее через долгий тоннель сомнений, ни на секунду не оставляя без поддержки, и теперь она смотрела на него другими глазами. Его душа распахнулась перед нею во всей своей непорочности и преданности памяти дочери. Этот человек жертвовал всем, чтобы добиться своей цели. Ей вдруг захотелось коснуться его лица, и она провела рукой по его щекам. Он едва заметно отклонил голову, не отвергая ее, но делая попытку отвергнуть. Ее рука легла на его плечи и нежно потянула вниз. Что это было? Любопытство. Желание. Кэрол не знала. Но так хотелось ощутить на губах его поцелуй… Очень медленно, утомительно медленно он наклонил голову, и их губы слились. Она потянулась к нему, вся изогнувшись под одеялом. Пол чуть отшатнулся.

Кэрол, только и сказал он, но в его тоне были протест и даже предостережение. Но Кэрол крепко держала его за руку.

— Нет! Пожалуйста, не уходи. Я не хочу сейчас оставаться одна.

Он долго сидел, не проронив ни слова и не шелохнувшись, потом наклонился и выключил свет. Она не помнила, сколько времени прошло, ей показалось — пролетело мгновение. Он снова был рядом с ней, его халат и пижама висели на стуле; и снова поцелуи — жаркие, нежные страстные — в губы… грудь… и снова — в губы… В нем тоже вспыхнуло желание.