В эфирной полумгле - [15]

— Как давно вы виделись с домовладелицей? — спросил он, рассматривая подписи.

— Перед самым ее отъездом в Пичфорд-Мейлин, — сказал Бредфорд. — И, хочу заметить, сэр, у меня скромное жалование.

Соверен решил пойти ва-банк.

— Собственно, все в порядке. Кроме одного. Миссис Мэй была неграмотной, вот незадача. А тут расписалась. Нет бы крестиком…

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, наконец Бредфорд рассмеялся.

— Уели, сэр, как есть, уели. Не у кого было спросить про старую каргу. Решил, для солидности пусть будет подпись.

— И жильцы поверили.

— А с чего бы им не поверить? Бумага-то вот.

Бредфорд аккуратно сложил соглашение и убрал обратно в шкатулку.

— И, как я понимаю, — сказал Соверен, — ничего вы миссис Мэй не пересылаете. Мало того, она, видимо, совершенно не имеет понятия, кто теперь распоряжается ее домом.

Бредфорд широко улыбнулся.

— Я понял, сэр, куда вы клоните. Что ж, я не против такого оборота. В конце концов, каждый ищет способы пополнения карманов, как может. Хотя, признаюсь, ваш визит был несколько неожидан. Я могу предложить вам полфунта в неделю.

— Вы трижды подняли цену, — напомнил Соверен.

— Это право управляющего, — сказал Бредфорд. — Впрочем, я понимаю — это намек. Хорошо, фунт. Фунт в неделю и ни пенсом больше.

— А вы знаете о праве здешней полиции?

— Каком праве?

Соверен жестом показал управляющему наклониться поближе, а затем от души двинул в розовую скулу кулаком.

Бредфорда свалило со стула.

— Сэр!

Через секунду он в ярости вскочил, пальцы его оскребли столешницу, но прута там уже не было. Глаза управляющего налились кровью.

— Вы не много себе позволяете, старший сержант?

Соверен, играя прутом, пожал плечами.

— Я могу упечь вас в Доберри или в Хемптон, что выберете? И в том, и в другом месте платы не берут.

— Мою вину еще надо доказать, — оскалился Бредфорд.

След от костяшек темнел на скуле росчерком.

Соверен заметил взгляд в сторону каминной кочерги и сам слегка сместился к камину.

— Муниципальные судьи Неттмора будут только рады, — сказал он и достал револьвер. — Ведь муниципальные судьи подчиняются председателю муниципального прихода. Которому подчиняюсь и я. Так что давайте без глупостей, мистер Бредфорд.

Управляющий прищурился.

— Хорошо, — он шагнул к кровати, сел, приподнял тюфяк. Соверен заметил на досках под тюфяком несколько банкнот. — Десять фунтов единовременно.

— А если так — плата возвращается к прежнему размеру, и вы оказываете мне одну услугу? — Соверен откинул прут, и он зазвенел на полу.

— Какую услугу?

— Поспрашиваете у своих друзей, таких же управляющих на соглашении, об одном постояльце. Невысоком, курчавом, с голубыми глазами. Возможно, с французским акцентом. Скорее всего, он скрытен и тих. И, скорее всего, заплатил за отдельную комнату.

— А если у меня нет… — Бредфорд натолкнулся на взгляд Соверена и хмыкнул. — Я смотрю, вы не новичок, сэр.

— Вы тоже. За информацией зайду завтра. И да, — Соверен вышел было из комнаты, но вернулся, — с женщинами будьте поосторожнее. Еще одна жалоба…

— Понял, понял я, — поднял руки Бредфорд.

— Вы еще и понятливый! Цены вам нет.

— Я знаю, — сказал Бредфорд кисло.

Женщине, ожидавшей его у лестницы с таким напряженным лицом, что казалось: еще немно-го, и она прокусит себе губы, Соверен сказал, что мистер Бредфорд согласился с доводами полиции о неправомочности повышения арендной платы.

— Что? — спросила женщина, видимо, ожидая худшего. — Кто согласился? Он согласился? Или вы согласились, сэр?

Пальцы ее стиснули ворот платья. Соверен испугался, что она себя задушит.

— Шиллинг и два пенса, мисс, — сказал он.

— Господи!

От женских слез Соверен вовремя сбежал, грянул ботинком в лужу, кажется, где-то не там свернул и, продравшись через остро пахнущий нечистотами тесный двор с зияющими вонючей темнотой выгребными ямами, вынырнул обратно на Кэфулл-стрит через дом от оставленного Паркера. Пришлось вернуться.

Дождь стих, и на улицу опять вернулись многочисленные торговцы, артисты, дети, проповедники, пьяницы и праздношатающиеся безработные. Омнибус в толпе просто встал: то ли кто-то попал под лошадь, то ли, наоборот, выпал на мостовую.

Паркер, увидев Соверена, выпучил глаза:

— Сэр, вы это… а я здесь…

На отмашку рукой он засеменил рядом, профессионально работая в людской массе плечом и локтем:

— Сэр, я, значит, подумал… Тут приличных домов все ничего. Тут больше работные дома. Ну, еще фабричное общество строило в три этажа. Так там общие комнаты и сквозной коридор. Все время на виду. Вот… А где получше — это дом Энгельмана, это здесь, через две улицы туда, — Паркер показал пальцем, отодвинув торговца рыбой. — Еще есть дом Уаттов, в нем, говорят, раньше были склады, но там перестроили… И еще бывший церковный приход сейчас сдает комнаты для тех, кто побогаче, потому как считается, что они пребывают под защитой Господа самого.

Соверен кивнул.

— Пошли.

Людское море, пестрящее одеждами, полное лиц, пенящееся выкриками, блестящее глазами и пуговицами, прожевало их и выбросило на противоположной стороне Кэфулл-стрит. Стоило им углубиться в проулки, Соверена вновь атаковали просители. Женщины и какой-то одышливый толстяк приперли его к стене.