В другой раз повезет! - [22]

– Надо было меня сначала спросить, – важно сказал Сэм. – Тут штука такая, ежели болтается всякое – ни в жисть не выйдет. Нужно, значит, скатерть попроще – тогда да.

Я достал из холодильника бутылку и сунул ее Сэму:

– Иди, скажи это Цеппелине, она порадуется! А заодно отдай шампанское Максу!

Затем прихватил стакан воды и отправился искать Эмили и Нину. Обнаружил их на полу в гардеробной под лестницей. Обе сидели, поджав коленки и чинно подоткнув подолы платьев. Нина закрыла лицо руками, ее головы было почти не видно из-под шикарного черного пальто, давно забытого на вешалке.

Пальто было кашемировое, я время от времени любил его щупать. Я посмотрел на ярлычок в надежде определить хозяйку. Пальто пошива дома высокой моды Уорта – французского модельера, которого расхваливала одна из наших прошлогодних клиенток. Вероятно, она и забыла. Можно было отправить почтой, однако, если эта ценительница высокой моды даже не удосужилась позвонить и спросить о пропаже, мне зачем напрягаться? Я даже решил, что, если через год никто не хватится, отошлю пальто матери. Мисс Пэм ненавидела донашивать чужую одежду, когда была маленькой, однако сейчас она обеднела и не будет возражать. Ей, наверное, будет приятно снова надеть что-то приличное, даже если она знать не знает про Уорта. Я почти убедил себя, что хозяйка специально оставила элегантный наряд. Такие, как она, скорее умрут, чем наденут прошлогоднюю модель.

Я протянул Эмили воду, которую принес для Нины, и спросил:

– Ну как Каланча?

Нина на мгновенье оторвала руки от лица и произнесла:

– Каланча нормально. – Она вытерла нос о полы пальто, оставив на ткани прозрачные склизкие дорожки, взяла стакан из рук Эмили и произнесла тост: – Несчастного 1938 года!

Я приподнял брови и переглянулся с Эмили.

– Лучше зайдите и закройте дверь, – попросила та.

– С закрытой дверью темновато, – возразил я.

– С открытой тоже полный мрак! Заходи! – велела Нина.

Гардеробная была довольно большой – предыдущие владельцы использовали ее для хранения вяленых туш. И все же не Зеркальная галерея Версаля. Пришлось вклинить ступни между их туфельками и упереться спиной в дверь. Я оставил щель на всякий случай, так как не был уверен, что чулан отпирается изнутри, и совсем не горел желанием объяснять Маргарет, как мы оказались там втроем.

– Что случилось? – спросил я.

– Сегодня особый день, – сказала Нина.

Меня вдруг прошиб пот. То ли от духоты, то ли от таинственности высказывания, то ли от незримого присутствия давно погибших поросят.

– Чем же он особый?

– Сегодня день слез. У меня, по крайней мере. Если ты не в настроении, так уж и быть – не плачь.

– Нина плачет только раз в год! – донесся из темноты голос Эмили. – Всего лишь раз!

– Будь моя воля, я бы рыдала с утра до вечера почти каждый день, – призналась Нина. – Однако я сдерживаюсь. Гоню тоску прочь, и обычно довольно успешно, но когда Цепа сказала, что никогда уже не будет танцевать на столе, я сломалась. Нас ждет та же участь – как она и предрекала. Все мы скоро будем дряхлыми, как Цеппелина!

– Я бы не назвал Цеппелину дряхлой, – сказал я. – Она даже не особо старая. И потом, перемены не происходят внезапно. Постепенно, с годами… Есть время подготовиться.

– Знаю, знаю… – вздохнула Нина. – Но история со скатертью меня расстроила!.. Разве не ужасно, когда приходится признавать, что силы уже не те?

– В утешение скажу, что Цепа провалила трюк не из-за возраста. Сэм говорит – ее подвела бахрома. Нужна скатерть попроще.

– Вот в чем мой главный изъян! – объявила Нина. – Даже скатерти нужно быть попроще, а я – совсем не умею.

– Нет у тебя никаких изъянов! – сказала Эмили. – Разве что немного высоковата для женщины… – Потом воскликнула, пиная дверь: – Дышать нечем!

Из библиотеки доносился вновь жизнерадостный голос Цеппелины:

– Чем старше становлюсь, тем моложе мои мужья!

Эмили отняла руки Нины от лица и вытерла ей слезы кашемировым пальто.

– Вставай, Каланча! Скоро приедет фотограф, и Маргарет будет нас искать.

Они кое-как поднялись, отряхнули юбки, оправились.

– Как я выгляжу? – спросила Нина.

– На миллион долларов! И еще – ты девушка с изюминкой!

В доказательство она вытащила из Нининых волос коктейльную вишню.

– Всего на миллион? Почему не на пять? Хотя состояние уменьшается после каждого брака…

Нина взяла у Эмили вишню и засунула ее в рот. Прожевав, отдала черенок обратно:

– Не говори, будто я с тобой не делюсь!

– С Днем рожденья меня! – пропела Эмили и кинула черенком в Нину.

Нина взвизгнула и отпрыгнула.

– Эмили! Сколько тебе лет?!

– Скоро будет много.

И мы во главе с Ниной направились в библиотеку. У дверей Эмили удержала меня за руку.

– Пусть Нина зайдет первая, – прошептала она. – Чтобы никто ни о чем не догадался.

И я почувствовал легкое пожатие.

Нина тем временем прошествовала внутрь, и мы услышали голос Мэри Луизы:

– Вот вы где, Нина! А вы что наденете на маскарад?

– Я скорее застрелюсь, чем пойду на маскарад. Тем более в костюме! – ответила Нина.

Той ночью мне приснилось, будто в чулане под лестницей заперта женщина, она стучит и зовет на помощь. Открыв дверь, я увидел среди шуб и курток абсолютно обнаженную Эмили. Она потянулась, взяла мою руку и легонько пожала.