В долине Аргуна - [7]

— Еще как правильно! — покачал головой молчавший до сих пор Казуев.

— А вспомните-ка, — встрял в разговор Алви, — к чему привела в этом году смена тренера в нашей сборной по хоккею за полтора месяца до чемпионата.

— Что ж, по-вашему, — Салман в досаде так стукнул обглоданным бараньим мослом по дубу, что посыпались листья, — один тренер дается на всю жизнь и никогда нельзя его сменить?

— Сын мой, — с мягкой печалью сказал старик, — все можно, но я не назову мудрыми тех людей, которые накануне уборки сменят в колхозе председателя или в совхозе — директора, добившихся в прошлом году рекордного урожая.

Вдруг на опушке послышалось движение ветвей, хруст, раздвинулись кусты и начальственный бас произрос:

— Кто задумал меня снимать? Подождите уж до пенсии, кровопийцы, — сам уйду. Здравствуйте, бродяги. С прибытием!

Из лесной чащи на поляну с ружьем в руках вышел сам директор совхоза товарищ Приходченко, высокий, седой, с обветренным красным лицом.

— Савелий Лукич! — воскликнули все в один голос. — Давай сюда! Мясо еще осталось.

— Дядя Савелий, что это вы с ружьем? — спросил Алви подошедшего директора.

— А что вы тут расшумелись? — не отвечая на вопрос, сердито спросил Приходченко. — Своим глупым криком, каким-то стуком вы сорвали мне выполнение важной народнохозяйственной задачи.

— Какой такой задачи? — недоуменно протянул кто-то.

— Какой! Вы что, не знаете, что на территории нашего совхоза, на наших угодьях объявился кабан? Он вытаптывает и пожирает совхозную кукурузу.

— Откуда же нам знать, — пролепетал кто-то.

— И вы решили лично, своей директорской рукой его подстрелить? — заискивающе спросил страхолюдный Бирка.

— Да! Но я лишь потому решил заняться этим сам, что во всем совхозе нет никого, кто мог бы убить разбойника. Какой позор! Нет у нас молодых смелых охотников, и вот приходится брать ружье старику. Разве это порядок?

— Так ты его подстрелил? — поинтересовался Казуев. — Что-то мы не слышали выстрела. Или, может, в яму поймал? Или сетью опутал?

— Если бы не ваш дурацкий крик, я бы его сейчас уже свежевал. Я его выследил. Ах, какой красавец! Пудов на шестьдесят…

— Ну! — усомнился Умар.

— Вернее, пудов на тридцать.

— Ну!

— Пудов двадцать-то наверняка.

— Ну!

— Что ты нукаешь? По-твоему, в нем и трех пудов нет?

— Три-то может.

— Так вот же не три, а все пять!

— Пусть пять.

— Смотрю я на него, и дух у меня замирает. Клыки загнутые с полметра, пасть как у крокодила — кинется, не убежишь… Только я навел ружье, только прицелился, хотел нажать… Вдруг у вас тут что-то как стукнет! Кабан как сиганет через кусты! Только его и видели…

— Не беда, завтра убьешь, — сказал Умар.

— Как это завтра! У нас же плановое хозяйство. По плану я его сегодня должен был хлопнуть.

— Ничего, завтра хлопнете. Как-нибудь! — ободрил молчаливый Сапи.

— Не могу завтра. У меня завтра по плану совсем другие дела.

— Так пошли другого.

— Кого же послать? — Приходченко в раздумье потер вспотевший лоб. — Я уже многих, кто посвободней, посылал в добровольно-приказном порядке. Бухгалтер ходил — вернулся с нервным тиком. Электрика посылал — с того дня впал в пессимизм и запил. Диктор с радиоузла сделался на охоте заикой, теперь придется нового брать, а этому другое место искать надо. Заведующего клубом направил — совсем не вернулся: то ли кабан его растерзал, то ли сменил он место жительства и работы.

— А пошли дедушку Хамида, — с улыбкой предложил Товсултан, — он разбойника враз бородой опутает.

— Бородой не бородой, — почесал в затылке директор, — а выходит, что посылать больше некого. Вас же не пошлешь, скажете, что устали после трудного пути.

— Между прочим, — скромно вставил Алви, имевший зуб на некоторых школьных учителей за их строгость, — сейчас учителя свободны — каникулы. Вот бы из них и создать бригаду. Например, учительницу арифметики, учительницу английского языка…

— Прекрасная мысль! — воскликнул Приходченко. — Создадим из учителей бригаду по скоростному убиению кабана. А во главе поставим многоопытного Хамида!

— Трудно будет Хамиду против кабана, — задумчиво сказал старший пастух Умар.

— Как-нибудь! — успокоительно возразил молчаливый Сапи, новообращенный.

На дороге послышался шум мотора приближавшейся машины.

— О, да это сам Сату Халович! — воскликнул востроглазый подпасок. — Так и есть!

Машина остановилась, из нее вышел завсельхозотделом Ханбеков.

— Вот вы где прохлаждаетесь! — еще издали крикнул он, вытирая платочком, видимо, подаренным Куржани, мокрый лоб. — Как хорошо, что вы оба здесь — и ты, Савелий Лукич, и ты, Товсултан. Дело в том, мои дорогие, что я должен сообщить вам неприятную новость. Ваш план освоения горных склонов и скалистых мест вызывает сомнение.

— У кого? — одновременно спросили Приходченко и Казуев.

— Некоторые товарищи находят его трудно выполнимым.

— Какие товарищи?

— Есть серьезные люди, которым он кажется едва ли выполнимым.

— Кому?

— Ряд авторитетных специалистов считают его невыполнимым.

— Да кто они?

— Ответственные работники республиканского масштаба уверены, что ваш план абсурдный и вредный.

— Имена, имена назови!

— Что имена, дорогой! Зачем имена! Разве ты мне не веришь? План ваш хорош, но товарищи сомневаются. Зачем торопиться? Зачем рисковать? Ты, товарищ Приходченко, ответственный работник. Ты же знаешь, как иногда бывает. Составишь хороший план, а осуществить его не удается. Бывает так?