В долине Аргуна - [8]

— Бывает, — ответил Приходченко, вспомнив только что сорвавшийся отличный план насчет кабана, — конечно, бывает. Но наш план так прост и ясен.

— Только на первый взгляд, Савелий Лукич, только на первый. Ведь вот я назвал вам весьма уважаемых товарищей, которые находят в нем недостатки.

— Какие?

— Весьма существенные.

— В чем?

— Во многих пунктах.

— В каких?

— Всех не перечислишь…

— Назови хотя бы один.

— А что тебе даст один? Зачем тебе один? Надо много…

«Ну и ловок, — подумал Приходченко. — Вот бы кому возглавить бригаду по убиению кабана!» А вслух сказал:

— Может быть, наш план считается слишком дорогостоящим?

— И дорогостоящим! — тотчас отозвался Ханбеков.

— Или наш план находят чересчур трудоемким? — подхватил Товсултан.

— И трудоемким! — снова как эхо откликнулся Сату.

— Да уж не признают ли план вообще антигосударственным? — вмешался Салман.

— И…

— Вздор! — не выдержал Казуев. — Расходы на строительство дорог и мостов, животноводческих помещений и других объектов окупятся через несколько лет.

— Мы просто обязаны начать освоение склонов гор, заложить на них сады, виноградники потому, что часть полезной площади у нас отнимут новые нефтяные скважины, — поддержал друга Приходченко.

— Да, когда площадь отнимают, ее становится меньше, — сказал Ханбеков. — А уменьшение совхозной площади действительно несет нам некоторые трудности, однако нельзя пренебрегать мнением и тех товарищей…

— А между прочим, — бесцеремонно перебил Казуев, — совершенно непонятно, почему в нашем совхозе питомник для шелковичных червей строится таким роскошным. Вот где народные деньги бросаются на ветер!

Это был удар в солнечное сплетение… Дело в том, что шелковичными червями заведовала прекрасная Куржани. Не имея возможности, а главное — желания построить даме сердца уютный домик или симпатичную дачку на свои собственные средства, Ханбеков, пустив в ход всю принадлежащую ему власть, добился того, что питомник строится в таком виде, чтобы он одновременно был и питомником червей и резиденцией его возлюбленной. В этом питомнике-чертоге Сату Халович намеревался вдали от любопытных глаз спокойно и беспрепятственно навещать ее.

Ханбеков взвился:

— Питомник для шелковичных червей имеет огромное хозяйственное и общественное значение. Через червей мы приобщаем к производственной деятельности женщину-горянку. Надо его объявить ударной молодежной стройкой! Разве ты, Товсултан, это не понимаешь? А разве ты, Савелий Лукич, против?

— Нет, я не против, — тотчас отозвался Приходченко.

— Ну вот, ты не против, и я не против. Значит, мы оба за. Договорились!.. Ты, Товсултан, молодец, что всерьез принялся за улучшение местной породы коров. Мы прислушиваемся в этом вопросе к каждому твоему слову. Но простые люди, даже самые лучшие из них, не застрахованы от ошибок.

— Errare humanum est, — бойко вставил Алви. В школе из-за конфликта с учительницей английского языка он отказался учить английский, а вместо этого купил сборник латинских изречений и выучил его весь наизусть. — Людям свойственно ошибаться.

— Вот видишь, — кивнул на подпаска Ханбеков, — и древние так говорили. Они, конечно, не имели в виду работников районного масштаба и выше…

— Но в чем же моя ошибка? — настаивал Казуев.

— Дорогой Товсултан, — молитвенно сложил руки Ханбеков, — планы, мечты — это хорошо. Надо мечтать. Надо смелее мечтать! Но реальный расчет — прежде всего. Со своими телятами ты оторвался от жизни. Я думаю, что для восстановления способности реально мыслить тебя хорошо было бы послать на курорт. Мы это можем сделать в два счета.

— Я совершенно здоров! А вот телята могут заболеть. Они проделали большой путь от самого Терека, утомились, ослабли. Их надо немедленно искупать в лекарственной воде, чтобы к ним не пристала никакая зараза.

— Ослабли? — Ханбеков изобразил на своем лице изумление. — Да они здоровы как бегемоты!

«Сам ты бегемот в галифе», — подумал Казуев и сказал:

— Телят мы сейчас переведем на стойловое содержание.

— Безумие! — воскликнул Ханбеков. — Ты посмотри, какое благодатное лето. Все благоухает, трава сочная, а вы — в стойло. А чем кормить станете?

— Травой. Будем косить и возить на грузовиках.

— Ах, чуть не забыл! — всполошился Ханбеков. — Ведь я, Савелий Лукич, для того и разыскивал тебя, чтобы сказать: в субботу предоставь два совхозных грузовика в распоряжение райисполкома.

— Не могу дать! — занервничал Приходченко. — Не могу. У нас телята без травы совсем отощают.

— С телятами ничего не случится. Пусть попасутся на лужку зеленом. А не выполнить распоряжение райисполкома нельзя. Ты читал, за что недавно в Москве сняты с работы одного товарища федеративного масштаба? За нарушение государственной дисциплины! С этим шутить не надо. К семи часам вечера два грузовика должны быть у здания райисполкома. Шоферов мы не задержим, обойдемся своими силами… Ну а теперь, друзья, прощайте. Спасибо за внимание.

Ханбеков всем пожал руки, сел в машину и укатил.

Салман в сердцах бросил бараний мосол вслед исчезнувшей машине и, поблагодарив пастухов за угощение, вернулся к ждавшему его трактору.

А Приходченко, досадливо плюнув на землю, сказал: