В долинах Мрас-Су - [14]

— Кого? Проклятого Санана!

Тастак-бай вздрогнул.

— Что случилось?

— Вместе с Максимом избил Карам-бая. Что делается на Мрас-су? Что делается в улусах? Разве можно так жить? Ведь он и до нас добраться может. Место глухое, таежное. Кто заступится?

Потемнело в глазах Тастак-бая. Хотел встать и не может. Ноги словно отнялись. Хотел что-то сказать — язык не слушается. Багровый от злости и страха, он весь дрожал, словно плотина, которая вот-вот прорвется.

И в эту минуту в дверь просунула тонкую журавлиную шею преданная старуха-батрачка Карга.

Охая, она вставила и свое слово:

— Слушай, хозяин. Таня никогда не врала. Сам Айна[24] в Санане сидит. В улусе ходит слух: давно парень на тебя зубы точит. Слишком много знает оборвыш…

И плотина прорвалась.

Тастак-бай рванулся с места, не помня себя, обрушился на старуху.

Таня так и застыла у порога. Давно она не видела мужа таким несдержанным.

На счастье старухи Тастак-бай, бешено метавшийся по комнате, подбежал к окну, мельком взглянул на ворота и сразу же оборвал неистовый крик. Таня тоже бросилась к окну. Во двор входили хорошо, по-городскому одетые мужчина и женщина. Тастак-бай сразу же узнал двоюродного брата Сергея и Софию, его жену. С трудом переводя дух, он поспешил навстречу гостям.

Кажется, никогда не кланялся Тастак-бай так низко, никогда не был так приветлив, как сейчас.

Расцвела и Таня: засуетилась, бегая из комнаты на кухню, из кухни в комнату. На столе появилась медовуха, горячие пироги, блины. Зашумел самовар.

Когда гости согрелись и почувствовали себя как дома, хозяин спросил:

— Далеко держит путь мой брат?

Сергей, полулежа на стуле, самодовольно усмехнулся:

— В волость. Назначен председателем волисполкома.

Тастак-бай от радости так навалился животом на стол, что самовар качнулся, и весело звякнули стаканы.

По этому случаю выпили еще по стакану медовухи.

Сергей заговорил о нэпе, о свободе торговли. Тастак-бай встрепенулся, заговорил о своих планах. Тем временем подоспели пельмени, с пельменями водка. Языки и вовсе развязались.

— Наш род, — торжественно говорил Тастак-бай, — с незапамятных времен знаменит в долинах Томи и Мрас-су. И по богатству и по уму. Ты, тунма[25], тоже не из рода, а в род. У тебя — светлая голова. Вое в твоих руках, все в твоей воле.

Сергей молча взял левую руку брата своей правой рукой и крепко пожал. Тастак-бай совсем осмелел.

— Как думаешь, тунма, если кто-нибудь будет обижать меня, — не пустишь за меня пулю?

— За тебя, ача[26], хоть в реку брошусь.

Хозяин крепко поцеловал гостя. Выпили еще по стопочке…

— Проклятый Санан, как колода, поперек моей дороги лежит. Правду говорю: лежит, — начал жаловаться захмелевший Тастак-бай.

— Какой Санан? — заинтересовался Сергей.

— Бандит, вор. Может быть, и убийца. Правду говорю: меня убить собирается.

— А что смотрит сельсовет?

— Ворон ворону глаз не выклюет.

— Правду говоришь, брат?

— Когда слышал от меня неправду?

На следующий день Тастак-бай и его гости водки не пили. С опухшими лицами, желтыми в тусклом свете лампы, они сидели за столом и перекидывались редкими словами. Только ночью, когда все крепко уснули, братья завесили окна темной шторой и разговорились по душам.

— Слушай, ача, — прошептал Сергей, — я сделаю все, чтобы спасти тебя.

— Я только на тебя и надеялся, — признался Тастак-бай. — Но как это сделать? Санан и Максим бегают по тайге? Хорошо! Бегают только бандиты, а бандитов подстреливают, как диких коз. Понятно?

— Понятно, — совсем уж тихо прошептал Тастак-бай пересохшими от волнения губами. Глаза его по-кошачьи заблестели.

Сергей встал и зашагал по комнате.

— Как думаешь, Сергей, — спросил вдруг старший брат, — долго эта власть продержится?

Младший не ответил.

Тастак-бай вкрадчиво продолжал:

— Вижу, тунма, ты стал настоящим большевиком…

— Нет, ача! Волка в деревне не удержишь. Но сейчас жизнь наступила такая, что надо быть умным. Надо видеть, куда легли новые тропы, и выбрать такую, на которой меньше колодника и болот. Я мало пожил той хорошей жизнью, которой жили вы, старшие. Но я помню ее и хочу жить не хуже.

Сергей опустился на стул и задумался.

— Ты, тунма, пошел в наш род. Ты умный и сильный. Коммунист, председатель волисполкома. Тебе хорошо. А мне как?

— Не пропадешь и ты, ача, если будешь держать себя в руках. Побольше было бы таких, как мы с тобой, и мы были бы хозяевами всей долины Мрас-су…

Долго разговаривали братья в эту ночь. Пока не запели петухи.

Тастак-бай под конец совсем успокоился.

Однако спал он плохо. Кто-то большой и сильный положил его, как связанного петуха, на чурку и все собирался отрубить ему голову…

3

Санан и Максим не поверили своим глазам, когда с невысокого обрыва вдруг увидели улус, в котором жил их старый знакомый Чабыс-Самюк. Они не заметили, как прошли добрый десяток километров. Впервые в жизни юноши говорили так задушевно, так искренне. И, пожалуй, впервые чувствовали себя такими свободными и независимыми. Они не вспоминали о прошлом, забыли о том, что их ждет сегодня вечером. Они говорили о радостном будущем — о школе, о возвращении в долину Мрас-су новыми людьми — сильными, грамотными и… сытыми.