В долинах Мрас-Су - [13]

— Тише! — шепнул Ак-Сагал и начал подкрадываться, как охотник к добыче.

Старуха последовала за ним. Но и сейчас к их удивлению на пашне никого не оказалось. А ячмень был обмолочен, зерно по-хозяйски собрано и накрыто берестой.

— Видно, жалеючи нас, хозяин горы нам помогает, — заметила Алена.

Ак-Сагал не ответил. Он заметил на току карандаш и тихо, счастливо улыбнулся. Карандаш был знакомый.

Часть вторая ЮНОСТЬ

1

— Тяжелые годы, жена, тяжелые годы!

— Лучше торговли ничего не вижу.

Тастак-бай и Таня разговаривали, сидя на полу, у раскаленной железной печурки.

— Вот сколько сразу забот!

Раньше у Тастак-бая их никогда не было. Если и была, так одна: как бы всю жизнь прожить без забот. И вот они пришли. Нависли над головой, как грозные тучи над таежными падями.

Таня его уговоривает:

— Чего ты беспокоишься? Советская власть тебя не тронула. Живем как будто ничего. И батраков можно держать и торговать можно.

Все это так. Но кто его знает, как она еще обернется, эта торговля. А главное — прошлое. Почти три года прошло с того дня, как расстреляли Гордея и все-таки смертельный страх, как ядовитая змея, нет-нет да и ужалит сердце Тастак-бая. Погда-паш, конечно, не выдаст. Другие сами немного знают. Ну, бывал у него Гордей, заезжал. А что мог сделать Тастак-бай? Не гнать же бандита со двора, когда он с оружием! Тастак-бай и красных хорошо принимал и ни с кем теперь не ссорится. И если б не этот мальчишка Санан, выкормыш Зимина…

Одно утешает Тастак-бая. Люди говорят, что едет в родные места Сергей — сын младшего брата отца. И еще говорят, что будет он главой волости. Большим человеком будет.

Но что делать сейчас?

Когда Тастак-бай вспоминал Санана, ему всегда становилось не по себе. Так и сейчас. Он вздрогнул и подвинулся ближе к горячей печурке.

— Неужели мерзнешь? И так жарко в комнате, — засмеялась Таня.

Но Тастак-бай ее не слушал. Перед его глазами неотступно стоял мальчишка, привязанный к столбу, теперь выросший в крепкого, самолюбивого парня. До чего дожил Тастак-бай! Можно ли было когда-нибудь подумать, что он, один из богатейших людей долины Мрас-су, будет бояться своего бывшего батрака? И что он, Тастак-бай, может с ним сделать? Убить? Опасно. Приручить, как Погда-паша? Невозможно. А так жить нельзя. Сердце подсказывает: встанет Санан поперек дороги. Интересно бы знать, что сейчас делает этот змееныш?

Вниз по березовому логу спускались три воза с сеном.

Дорога блестела, как зеркале, и сани катились легко, подталкивая лошадей.

Березы, покрытые инеем, казались серебряными. Как в старой шорской сказке. Старики говорят, что была такая долина, где все деревья — из чистого серебра…

На заднем возу лежал Ийванчы, бессмысленно уставившись в голубое небо. О чем ему думать? Нужды не видит, заботы не знает.

Зато всю дорогу думал ехавший на первом возу Санан. Любуясь волшебной серебряной долиной, он вспомнил Зими.

Как мышонок из норки, выбежал тогда Санан из дремучего леса. Маленький, беспомощный. Неприветливо встретили его люди. Один только Зими принял его как человека. Вторым отцом он стал мальчику. Много хорошего узнал Санан от Зими. А сколько мог бы узнать, если б его не убили бандиты. Тогда не пришлось бы Санану опять идти к баям. Не нанялся бы он к Карам-баю. Почему это так? Почему баи остались, а Зими погиб?

Мысли Санана перебил какой-то тревожный шум, долетавший из улуса. Юноша подобрал вожжи и заторопил коня.

Ийванчы чуть не скатился с воза, когда его лошадь вслед за первыми двумя перешла на крупную рысь. Хотел было прикрикнуть на Санана, но, услышав крик в улусе, сам взялся за вожжи.

Вот и первые юрты, и народ, столпившийся около них.

Оказывается, бушевал Карам-бай. Стоя посреди улицы, он грозил кулаками высокому парню и кричал:

— Верни мою корову!

Подъехав ближе, Санан узнал Максима, бывшего батрака Карам-бая, жениха Аксиньи. Карам-бай, видимо, кинулся на него, но утонул в пушистом снегу и теперь неистово ругался, стоя у дороги.

Ийванчы несколько секунд молча слушал и смотрел на то, что происходит, наскоро соскочил с воза и побежал на выручку к брату. Вдвоем они смелее бросились на Максима…

Санан тоже спрыгнул с воза и, догнав Ийванчы, одним ударом свалил его в сугроб. А Максим ударил Карам-бая.

Санан никогда до сих пор не дрался. Но сегодня он с каким-то наслаждением напал на Ийванчы. Он колотил его, мстя за постоянное унижение, за всю свою несчастную жизнь.

На улице сразу стало пусто. Завидев драку, люди разбежалась по юртам. На помощь Карам-баю л его брату не двинулся ни один человек. Санан и Максим взглянули друг на друга и почему-то радостно улыбнулись.

Через несколько минут избитые братья, пошатываясь и грозясь, смотрели, как Санан и Максим почти бегом поднимались в гору. Их новенькие лыжи легко скользили по насту.

На перевале Максим спросил:

— Которой дорогой пойдем?

— Левой, — ответил Санан.

Юноши легко понеслись по склону вниз, к долине Мрас-су.

2

Неслыханная весть сейчас же долетела до Тастак-бая.

Он все еще сидел у печки и думал, когда в комнату ворвалась перепуганная Таня.

— Не раздавил Гордей эту змею! — сама по-змеиному зашипела она с порога.

— Кого? — машинально спросил муж.