В чаще лесов - [30]

С переменой власти все станет иначе. Работа будет предоставляться людям способным и преданным интересам всего общества. Всем будут руководить комитеты, и народ будет выбирать эти комитеты, не подвергаясь никакому давлению. Быть может, и я стану членом одного из комитетов, мне бы хотелось этого. Мне кажется, что я мог бы помочь в решении многих вопросов в нашем городе.

Думаю, что у меня будет тогда больше еды, будет обувь и лучшее жилище. Мои дети станут учиться в школе. Все мы получим хорошее образование. Большая часть денег пойдет на наши собственные нужды, а не в карманы помещиков, политических прихвостней или чужеземцев, которые вывозят все богатства из страны.

Однако важнее всего, по-моему, то, что между всеми нами установятся, как в нашем лагере, хорошие, товарищеские отношения, никто не будет обижать, обманывать другого или выступать против него. У всех будут равные Права, и мы будем помогать друг другу.

Он замолкает на мгновение.

— Я смогу запросто зайти в кабинет к руководителям моей страны, и они отнесутся ко мне по-товарищески.

37

Молодая девушка в белом платье сидит, перепуганная, в окружении мужчин. Это Вирджи, связная. Схваченная врагами, она раскрыла им местонахождение наших опорных пунктов в Лонгосе и других городах. В результате были арестованы и подвергнуты пыткам несколько человек. В нашей деятельности возникли значительные осложнения. Во время налета на Санта-Крус Вирджи была освобождена из тюрьмы. Ее брата убили во время нападения на казарму жандармов. Теперь она здесь перед революционным Судом.

Она признает, что проболталась. Но ведь товарищи должны понять, что ее пытали. Враги насиловали ее издевались над ней… Широко раскрытые, полные слез глаза скользят по лицам окружающих. Пока продолжается этот, казалось бы, столь спокойный допрос, в бараке сгущаются тени приближающегося вечера. Все, что занесено на бумагу, предъявляется Вирджи. Она ставит под этим свою подпись.

Занимается вечер, лазурные тени ложатся на подножие леса. Чего-то ждет группа вооруженных людей. Это команда, наряженная для расстрела, — предательство в нашей борьбе наказывается строго.

Менонг, боец службы охранения, расхаживает, обезоруженный, по лагерю. Его застали ночью спящим на сторожевом посту. Лагерь встревожен. Мысль о судьбе, постигшей Ита и Вирджи, витает во всех бараках.

Однако движению не свойственно стремление к кровавым расправам. Никаких поспешных решений о наказании Менонга лишь потому, что были наказаны другие, не выносится. Скорее наблюдается тенденция тщательнее соблюсти справедливость. Назначается комиссия по расследованию обстоятельств дела, которая в течение двух дней изучает все относящиеся к делу факты.

Факт первый. В ночь, предшествовавшую этому случаю, Менонг работал в отряде «балутан» и нес припасы из города. Его поставили дозорным, не дав выспаться. Факт второй. Дежурный командир проявил халатность, не делал положенных регулярных обходов сторожевых постов. Факт третий. Сторожевой пост, на который был поставлен Менонг, был сделан в виде удобного бамбукового сиденья, располагающего скорее к дремоте, чем к бодрствованию.

Все эти обстоятельства оживленно обсуждаются и взвешиваются. Некоторые требуют смертной казни для Менонга, но такие составляют меньшинство. Наконец выносится приговор: три года тяжелой работы — колоть дрова, переносить поклажу, готовить пищу для своих товарищей. Тяжелее всего дополнительное наказание: он должен быть обезоружен.

Менонг ходит по лагерю с топором на плече, словно с ружьем, но опустив глаза, понимая, что он теперь больше не воин.

38

Сентябрь 1950 г.

Оказывается, мы были слишком самоуверенны и теперь расплачиваемся за свою беспечность.

Нападение на Санта-Крус, казалось, деморализовало врага в этом районе. Поэтому, не дожидаясь обследования положения в низинах, мы решили послать связных к центральному командованию в Маниле с рапортом о подробностях налета и с частью денег, конфискованных в Санта-Крус. Две молодые девушки — связные Джи Уай и мальчик по имени Руминг готовятся к этому походу. Они приятно взволнованы предстоящим уходом в город, где смогут в награду сходить в кино. Донесения и деньги прячутся между двумя слоями листьев «пандан», из которых сплетены хозяйственные сумки-корзинки «байонг». Они уходят, сопровождаемые вооруженной охраной, и до нас доносятся их оживленные голоса.

Рано поутру охрана поспешно возвращается. Бойцы страшно расстроены. Они принесли тревожные вести. Как обычно, с наступлением ночи они привели связных к окраине города, и те прошли в город, как всегда, между определенными домами. Однако через несколько мгновений началась большая суматоха, послышались крики и звуки выстрелов. Когда бойцы вернулись, чтобы выяснить, что случилось, город был полон жандармов. Едва избежав столкновения с ними, они прождали некоторое время у наружного поста в роще кокосовых пальм, но никто не явился, и похоже, что все наши связные попали в руки врага.

Наступило тревожное время. Никто в лагере не может работать. Пополудни тревога несколько ослабевает. Возвращается Руминг! Мы вне себя от радости, пока не узнаем от него, что произошло. Связные были уже почти около дома, где находится опорный пункт, как вдруг натолкнулись на двух жандармов. Все трое пустились в бегство, пытаясь пробраться в какие-нибудь дома, но их обитатели закрыли с перепугу все двери, опустили оконные щиты из листьев «нипа»