В бурном потоке - [147]

Было ли это простым бахвальством?

И почему Бруно совсем не ревнует, когда она выезжает с Хендриксеном? Это, в общем-то, не в его характере. Где же его столь уязвимое мужское самолюбие? Странно, раздумывая сейчас об этом, Валли чуть не пришла к выводу, что Бруно вовсе не прочь, чтобы Хендриксен за ней ухаживал, так же как он ничего не имел против, когда с ней пытались флиртовать молодые офицеры из генерального штаба; даже вроде бы поощрял их. Может, он хочет таким образом получить свободу? Но пока он проводит с ней все ночи и воскресенья, нет причин дли паники.

Валли оцепенела. И в тот же миг рассмеялась над собой. Паника! Какое громкое слово! Тем не менее осторожность никогда не мешает. Как это любит повторять тетя Каролина? «В отношении так называемого сильного пола, ma chère, надо всегда быть начеку».

Размышляя вслух, Валли зажала нос, чтобы вернее передать интонацию тети Каролины, й это ей прекрасно удалось. Тетушкин трюизм звучит очень смешно, но доля истины в нем все же есть!

Она достала из-под подушки зеркало и с придирчивой обстоятельностью оглядела себя. Густые рыжевато-золотистые волосы, блестящие зеленые глаза, мягкая линия плеч — все это радовало и давало спокойную уверенность. Но и тут, верно, надо всегда быть начеку, не дать захватить себя врасплох! Озабоченно рассматривала она легкие тени под глазами. «Пикантная подтушевка», которая до сих пор так нравилась всем ее поклонникам и ей самой, внезапно показалась ей подозрительной.

— Красота-то уходит!

Слова сами сорвались с губ, без всякого участия Валли. Красота-то уходит. Это кольнуло ее куда больнее и страшнее, чем мысль о возможной измене Бруно.

Сами собой кончики пальцев принялись делать круговые движения, легко массируя кожу. При этом ей опять вспомнилась Каролина фон Трейенфельс. У нее будто бы есть чудодейственное средство против морщин…

И снова Валли на миг оцепенела, а затем разразилась громким смехом. Точно она с тетей Каролиной уже два сапога — пара! Точно она не настолько молода и соблазнительна, чтобы иметь, если пожелает, десяток мужчин. Десяток? Сколько угодно!

Весь вопрос, будет ли среди них настоящий. Но кто же настоящий? Бруно? В самом ли деле он? Что в нем привлекает ее? Звериный душок, аромат авантюризма — все то же, что и прежде привлекало Валли в мужчинах. Паприка и шампанское, по словам первого из них, Марко Гелузича, скоро оставленного и все же не забытого.

О, Валли нисколько не обманывалась относительно природы уз, связывавших ее с Кареттой. И в глубине души прекрасно отдавала себе отчет, что рано или поздно придет время, когда узы эти неминуемо ослабеют, порвутся, исчезнут.

«Нет! Нет!» Она уткнулась лицом в подушку. Какие дурацкие мысли! Вот что бывает, когда раз в жизни ляжешь в постель в десять часов, как старая дева.

Скрипнула садовая калитка. Валли прислушалась. Песок захрустел под знакомыми шагами Каретты. Отчего он так рано пришел домой? Она ждала, что щелкнет дверной замок, но так ничего и не услышала. Лежала, настороженная, стараясь вызвать в памяти шаги на дорожке. Шаги заглохли недалеко от окна, там, где дорожка загибает вправо. Значит, Бруно повернул налево, чтобы через газон пройти к черному ходу.

Валли соскочила с кровати и босиком, в одной рубашке, побежала через анфиладу темных комнат, отделявших спальню от маленькой гостиной, которой Бруно иногда пользовался как мастерской.

Полоска света, просочившаяся из-под двери, убедила ее в том, что она не ошиблась.

II

Она подошла вплотную к двери и прислушалась. Сердце колотилось не только от бега. В ушах шумело, и она неясно слышала, как Каретта ходит по комнате, что-то переставляет, выдвигает ящики, ругается.

Дыхание постепенно успокаивалось. Она хотела постучать, но в последнюю секунду передумала и лишь осторожно нажала ручку. Дверь бесшумно подалась.

Через узкую щелку Валли увидела Бруно в рубашке, штатских брюках в полоску и клетчатых носках; он стоял перед зеркальным шкафом и нервно пытался завязать галстук бантом. Мундир был небрежно брошен на спинку стула. Офицерская фуражка валялась под большим креслом; его красную с золотом обивку с изображением лилий Бруно охотно использовал как фон для портретов. На столе Валли заметила дорожный несессер из свиной кожи, Гелузич подарил его им обоим к помолвке. Перед камином, в котором тлел огонь, были свалены в кучу бумаги.

Бант никак не получался. Бруно сердился все больше. Наконец сорвал его и повязал обычный галстук. Но и с ним он повозился. Пришлось дважды начинать сначала. А когда галстук благополучно затянулся, из манжеты выскочила запонка и покатилась под шкаф. Бруно в бешенстве, совсем как мальчишка, даже ногами затопал. Вооружившись каминными щипцами, он извлек из-под шкафа запонку, затем помешал в камине, бросил туда охапку бумаг и снова помешал. Отблеск огня упал на его лицо, и Валли вдруг увидела, что он сбрил усы!

Она не могла прийти в себя от изумления. Каретта надел ботинки и спортивную куртку и запасся множеством носовых платков и пачек с сигаретами.

По Люксембургскому шоссе со стороны курзала приближался на большой скорости автомобиль. В усиливающемся реве мотора было что-то угрожающее.