В борьбе за трон - [60]

Дадли улыбнулся, хотя и не без удивления взглянул на Сэррея, и произнес:

– Это было предусмотрено, и я могу только удивляться прозорливости моего деда, который так верно понял вас. Когда он дал мне почетную миссию лично переговорить с графом Арраном, то поручил напомнить регенту, что в Ментейте находится один дворянин в лучшем смысле этого слова и что было бы в высшей степени жалко, если бы этот дворянин поплатился жизнью за защиту бесполезной вещи. Регент пошел навстречу нашему желанию. Вот приказ о вашем отозвании с распоряжением передать ваш пост мне.

– Ну а я и мои стрелки? – воскликнул Брай. – Сэр Дадли, уж не думаете ли вы, что я пущу вас через озеро?

– Нет, сэр Брай, – улыбнулся Дадли, – я уже заметил, что вы так же упрямы, как и граф Сэррей. Но вот приказ регента, который передает мне власть над Инч-Магомом и Ментейтом. Посмотрите сами и вы увидите, что вам придется повиноваться моим приказаниям.

Брай прочел приказ и воскликнул:

– Клянусь святым Андреем! Я предпочел бы, чтобы мне отрубили руку, чем быть вынужденным видеть, как королева убежит. К чему ее мучили, если в конце концов уступают ее желанию? Что законно теперь, было законным и тогда, а незаконное в прежнее время осталось таковым и теперь!

– Законы хороши для обыденной, повседневной жизни, но не для политики, сэр Брай! – возразил Дадли. – Но я сейчас смягчу ваше раздражение. Регент нуждается в войсках. Поэтому велите своим стрелкам готовиться в поход и отправляйтесь с Богом. Если же вы предпочитаете следовать за графом Сэрреем, то пусть отряд поведет ваш капрал. Могу дать вам увольнительное свидетельство, так как я захватил для этого чистые бланки.

– Вот за это я готов поцеловать ваши руки! – воскликнул Брай. – Значит, я с честью выйду из этого положения. Но как же быть, граф Сэррей? Раз мы выходим в отставку, то нам следует сделать визит дамам в замке и сказать им, что не от нас зависит, если сегодня им предлагают то, что еще вчера было бы сочтено государственной изменой.

Тем временем Сэррей прочел вслух свое увольнительное свидетельство, которое гласило следующее:

«Ввиду того что сэр Роберт Говард, граф Сэррей, по представлению графа Уорвика, герцога Нортумберленда, восстановляется английским королем Эдуардом VI во всех титулах, отличиях, правах и имениях, отнятых у его рода вследствие государственной измены графа Генриха Сэррея, то мы, Джеймс Гамильтон, граф Арран и регент Шотландии, увольняем упомянутого Роберта Говарда от службы королеве Марии и настоящим указом даем ему свободный пропуск и дозволение вернуться в свое отечество каким ему заблагорассудится путем, будь то на одном из французских галиотов, находящихся в Дэмбертоне, или же шоссейными дорогами нашего государства».

Позволение уехать на французском судне заключало в себе несомненный намек, что ему разрешается проводить королеву Марию Стюарт, если он того пожелает, и что он не должен чинить никаких препятствий ее побегу. Поэтому, когда Брай сделал предложение сделать прощальный визит дамам, то Сэррей почувствовал, что ему не получить более полного нравственного удовлетворения за все неприятности, испытанные из-за вдовствующей королевы, чем если он лично объявит ей об исполнении всех ее желаний. Кроме того, его сердце шептало ему при этом, что он получит возможность увидеть Марию Сейтон.

И этот тихий шепот бурным валом кинул ему в голову всю кровь! Каким нежным и страстным аккордом боли зазвучало его сердце в ответ на эту мысль!

«Да, я хочу еще раз увидеть Марию Сейтон! – кричало все внутри Сэррея. – Я еще раз хочу заглянуть ей в глаза, чтобы набраться духа забыть ее! Свидание убьет воспоминания».

II

После того как трое мужчин обсудили все необходимое и стрелки были снаряжены в поход, чтобы навсегда покинуть Ментейт, со сторожевой башни после долгого перерыва снова зазвучали звуки рога, возвещавшего о визите в Инч-Магом и требовавшего челнока.

В Инч-Магоме все с любопытством сбежались к окнам. До обитательниц этого замка уже дошли вести о поражении армии регента, и они были готовы покинуть Инч-Магом, чтобы переселиться в более надежное убежище. Будет ли там лучше или нет – но как бы там ни было, а это было переменой, и это одно уже могло влить надежду в сердца.

Глазки Марии Сейтон тоже заблестели ярче. Все время она ждала, что Сэррей появится когда-нибудь. Сперва она надеялась на это со всей страстью любви, сознающей, что она глубоко обидела любимого человека и несправедливо отнеслась к нему, любви, готовой исправить нанесенное зло и согнать печаль с чела возлюбленного. Но шли месяцы, а Сэррей все не появлялся. Тогда в сердце Марии начинала закрадываться горечь, а все сильнее звучавшее сомнение говорило, что Роберт не любил ее, а просто играл ею и поддался минутному увлечению, чтобы завязать интрижку. С течением времени сомнение перешло в уверенность, и Мария Сейтон стала ненавидеть Сэррея.

Да, он только играл с нею! Иначе он должен был бы явиться в Инч-Магом и не мог бы так быстро позабыть ее! Сомнение все росло, и когда Мария думала о том вечере, когда Сэррей прошел в спальню вдовствующей королевы, то приходила к выводу, что любовь Сэррея узкочувственного характера.