В. А. Гиляровский и художники - [10]

Вот что о них рассказывает Раиса Владимировна: «Очень интересно проходила «среда» с елкой. Привозилась большая елка, которая украшалась так: игрушек на ней не было. На елку вешалось все, что приносили художники и гости: бутылки вин, колбасы, головки сыра, конфеты, яблоки, папиросы. Однажды повесили даже поросенка. Затем все это разыгрывалось в лотерею и возвращалось на стол, водворение на стол каждого предмета с елки сопровождалось гимном «Недурно пущено». Была еще «среда» особая — обжорная. Опять приносили кто что хотел и мог из съедобного. От «среды» полагалось только вино и хлеб, все остальное доставлялось самими членами. Здесь всегда необыкновенную изобретательность проявлял Синцов. Он принес однажды клетку, составленную из четырех батонов, а в ней висела баранка и жареная тетерка, облаченная в перья жар-птицы, им самим сделанные».

26 ноября 1908 года на «среде» отмечалось двадцатипятилетие литературной деятельности дяди Гиляя. Все в этот день было в доме Шмаровина оформлено в честь виновника торжества. В одном из углов зала висел огромный акварельный портрет юбиляра, а под портретом был устроен шуточный исторический музей. Экспонаты этого «музея» отражали жизнь В. А. Гиляровского: «Тут было, — сообщало «Русское слово» 27 ноября 1908 года, — и перо, которым юбиляр написал свое первое произведение, первый литературный гонорар, стремя, которое служило юбиляру во время русско-турецкой кампании, трубка деда юбиляра и т. д.». Дяде Гиляю было преподнесено несколько адресов. На одном из них В. А. Гиляровский был изображен в виде витязя, сидящего на могучем былинном коне. В руках у витязя большое гусиное перо, с которого падают на землю капли чернил. Конь с витязем остановился у камня-чернильницы, на которой древнерусским шрифтом написаны слова приветствия: «Лета 1908 наемворя в 26 день, мы, нижеприложившая братия крожка Середа, соборни приносим собратим нашем Гиляю очевидное выражение нашей радости и наплыва чувств, груди наши теснящих, в день дня по случаю двадцатипятилетия со дня первого выступления твоего на первом ристалище. А вокруг грамоты сей ребята наши намалевали, что кому вольно было, ибо в словах не сильны, а кистью борзы. Не обессудь, прими еще малое приношение к сему присовокупленное из двенадцати тарелиц состоящее, белой глины глазированных, ребятами нашими размалеванных и в пещи дважды жженых накрепко».

В. А. Гиляровский присутствовал почти на всех заседаниях «среды». Большинство протоколов было составлено при его» непосредственном участии. В 1916 году в юбилей кружка он писал, обращаясь к «среде» и ее основателю В. Е. Шмаровину:

Эх ты, матушка-голубушка Среда,

Мы состарились, а ты все молода!

      Тридцать лет тебе сегодня миновало,

Тридцать лет прошло, как будто не бывало.

Тот же самый тесный, радостный уют

      И «Недурно пущено» поют.

Тот же самый разговор живой и смелый,

А родитель твой хоть малость поседелый,

      Да душа его, как прежде, молода,

Эх ты, матушка-голубушка Среда!

На Среде уж нынче водочки не пьют,

      А «Недурно пущено» поют!

Другим центром встреч деятелей художественной культуры в старой Москве был литературно-художественный кружок.

Кружок был своеобразным клубом литераторов, артистов, художников. Он имел одну из лучших в Москве библиотек по литературе и искусству. Библиотека занимала несколько комнат второго этажа с удобно обставленным читальным залом. Спокойный свет, льющийся из-под зеленых абажуров, большие шкафы, сквозь стеклянные дверцы которых виднелись книги, мягкие удобные диваны вдоль стен — все это создавало обстановку уюта и интимности, способствовало продолжительным беседам.

Если перед артистами А. И. Южиным, А. П. Ленским, Л. В. Собиновым, перед художниками С. А. Виноградовым, В. Д, Поленовым, С. 3. Малютиным, писателями И. А. Буниным, В. Я. Брюсовым возникал вопрос, где же сегодня провести вечер, ответ почти всегда был один — конечно, в кружке. «Приходили сюда, — пишет В. А. Гиляровский, — отдыхать, набираться сил и вдохновения, обменяться впечатлениями и переживать счастливые минуты, слушая и созерцая таланты в этой не похожей на клубную обстановке. Здесь каждый участвующий не знал за минуту, что он будет выступать… под впечатлением общего настроения, наэлектризованный предшествующим исполнителем…».[15]

Только отзвучали последние аккорды музыки Рахманинова, Скрябина, а в это время поднимается Ф. И. Шаляпин, и под аккомпанемент кого-нибудь из музыкантов по залам литературно-художественного кружка несется, вызывая восторг и восхищение, его лукавая, игривая «Блоха» или гремят слова:

Люди гибнут за металл…

В. А. Гиляровский любил бывать в клубе литературно-художественного кружка. Здесь всегда ключом била жизнь. Артисты пели и читали, критики спорили и анализировали картины последних выставок, художники делали зарисовки и наброски гостей.

Одно время в литературно-художественном кружке устраивались выставки Союза русских художников. Постоянного выставочного помещения у Союза долгое время не было, и для каждой выставки подыскивали новое.

Выставки Союза русских художников размещались и в помещении литературно-художественного кружка, и в Офицерском обществе на Воздвиженке, и в других местах, пока во дворе Училища живописи не построили специального постоянного выставочного помещения.