Узники камня - [19]

Завершив кровавый обряд, Атхари закрыл шкатулку. Он просто опустил крышку, не запирая замка, однако наружу не просочилось ни малейшего облачка красного газа. Не глядя ни на кого, маг спустился отдохнуть в каюту — он без тени сомнения занял капитанскую, и никто не решился возразить.

Сбрасывая оцепенение, Урдус встрепенулся и скомандовал:

— Заканчивайте с уборкой! Крепите снасти!

Его приятели дружно вернулись к прерванной работе. Но теперь на палубе уже не было крови — ни на досках, ни на трупах, ее не было видно даже в воде.

— Ну как, закрепили руль? — спросил Урдус своих помощников на корме.

— Да, порядок! Судно готово к плаванию!

— А паруса?

— Починены, Урдус! — отозвалось сразу несколько голосов.

— Тогда — вперед! На свободу!

Ему ответили торжествующие вопли. Люди бросились по местам — ставить паруса, закреплять снасти. Трое затеяли драку за место рулевого, но Урдус самолично встал за штурвал. Вскоре «Нирос» отошел от берега.

Алейла, которая старалась держаться поближе к Урдусу, все еще не могла отвести взгляда от трапа, по которому спустился шемит.

— Что ты скажешь о нем? — неожиданно спросил гигант и повернулся к ней.

Женщина пожала плечами, но в глазах ее зажегся странный огонек. Она дружески улыбнулась Урдусу, снова пожала плечами, будто хотела сказать, что слишком рада долгожданному освобождению, чтобы интересоваться каким-то шемитом. Но вожак пребывал в дурном расположении духа. Он что-то пробурчал, отвернулся от подруги и сосредоточенно уставился куда-то вдаль.

Алейла вновь поглядела на ступени трапа, ведущего к каюте Атхари, и улыбка ее померкла.

Несколько стрел со свистом взметнулось в воздух и упало в воду, не причинив никакого вреда. То были последние отчаянные выстрелы тех, кто остался на острове, тогда как Урдус со всей своей командой и шемитом на борту целым и невредимым уходил на столь желанную свободу.

Из-за кустов, отмахиваясь от мошкары, наблюдал за происходящим старый Вельо. А потом тряхнул головой, отвернулся и отправился прочь.

Глава четвертая

— Ну вот, теперь ты больше похожа на воительницу,— сказал Тио,— и меньше на женщину, переодевшуюся в наряд воина.

— Значит, вот как ты думал обо мне раньше? — усмехнулась она.

— Откровенно говоря — да, когда впервые тебя увидел,— признался Тио, подливая себе вина.— А уж когда ты помянула Галиано — я и вовсе решил, что ты его новая наложница.— Он улыбнулся и покачал головой.

Соня снова усмехнулась и чуть повертелась, проверяя новую кольчужную тунику, которую ей подарили здесь, в крепости.

— Немного тесновато в бедрах,— пожаловалась она,— да и длинновата. Этой ржавой аргосской кольчугой я того и гляди расцарапаю ноги.

— Ну нет, такая кольчуга никогда не заржавеет,— возразил Тио; он гордился мастерством своих земляков.— Просто аргосцы обычно надевают под кольчугу штаны.

— Позволь мне кое-что переделать, чтобы двигаться свободнее, ладно? Во всяком случае рукава придется отрезать.

— В глубине души ты настоящая женщина, Соня,— заметил Тио.— Нет бы оставить все как есть!

— Я ведь могу и обидеться на такие слова…

— Тебе не приходило в голову, что это снаряжение предназначено только для боя?

— Тио, приятель, моя одежда не для того, чтобы совращать мужчин, а лишь для свободы движений. Вот смотри! — Соня грациозным движением выхватила меч и сделала выпад.

— Да, быстрее, чем угорь.

— А по мне, так я стала действовать слишком медленно.

Соня сняла тунику — при виде ее наготы у Тио округлились глаза — и стала обрезать рукава рубахи хлебным ножом.

— Ты что, совсем лишена стыдливости? — спросил капитан.

— Стыдливость рождается в голове того, кто бесстыден, друг мой.— Тяжелый рукав упал на пол, Соня ногой отшвырнула его в сторону и взялась за второй.

— Эх, вот если бы моя жена, моя бывшая жена, была столь же одаренной, как ты! Да я бы никогда не запел в море.

— Ну и распутник же ты! Она, верно, палкой выгнала тебя из дома, потому ты и стал моряком. Вот так! — Соня откромсала второй рукав, натянула тунику и удовлетворенно кивнула: двигаться стало куда свободнее.

Она уселась напротив Тио и пододвинула пустую чашу. Тот налил ей вина.

— В самом деле, Соня, этот наряд тебе больше к лицу, чем прежний, или точнее, отсутствие такового. Скажи, с чего это ты надумала соорудить себе столь непрактичную одежду?

— Тебе не понять.— Воительница рассмеялась.— Вообще-то, можешь мне поверить, этот наряд я ношу крайне редко. Но на твоем корабле это было кстати: каждый раз, когда эти высокородные кумушки шептались у меня за спиной, а их муженьки пронзали взглядами, как кинжалами, я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос! Но в сундуке у меня лежала самая обычная одежда… Жаль, теперь уж до нее не добраться! — Она помолчала, вспоминая.— А вообще, это одеяние я частенько носила в Шадизаре, это была моя маленькая месть… Ведь сам заморийский наместник придумал его для меня!

У Тио от любопытства разгорелись глаза. Как и все моряки, он обожал хорошие истории.

— Его армия захватила в плен отряд наемников, в числе которых была и я,— продолжала Соня.— Стражники привели меня во дворец. Этот жирный хряк пялился на меня, как на невольничьем рынке, а потом решил, что я ему по вкусу и стану одной из его наложниц. Я заявила, что не продажная девка, а воин, но он лишь посмеялся надо мной. Вот тогда он и заказал своим мастерам соорудить для меня доспехи — так, в насмешку… Я задушила его голыми руками, когда он вознамерился овладеть мною! А потом сбежала в Шадизар, промышляла там воровством… надо сказать, небезуспешно. Наряд же оставила себе на память. Когда он на мне, я вспоминаю прошлое и смеюсь. И убиваю тех ублюдков, что осмелятся поднять на меня руку!..