Узник моего сердца - [91]

Адель, чей располневший живот выдавал уже третью беременность, тихо засмеялась и предупредила:

– Не будь такой нетерпеливой. Скоро их у тебя будет больше, чем достаточно, – она хихикнула. – Любимая шутка моего мужа такая, что стоит ему повесить свои штаны на кровать, как я становлюсь беременной. Для него это все шутки, а для меня серьезно.

Николетт посмеялась вместе с ней. Но для нее главным был ребенок, которого она хотела больше всего. И это желание наполняло ее с того времени, когда они вернулись в Гайяр и опустили в могилу пустой гроб. Прошло четыре месяца, но она была юной и нетерпеливой, и поэтому каждый раз, когда начинались месячные, Николетт горько плакала от разочарования. Она всем, кроме Лэра, доверительно рассказывала, как хочет ребенка. Мюетта посоветовала взять несколько веточек вербены, настоять в вине и пить настой каждый день в течение недели. Но это не дало результата, как и все остальное.

Когда Николетт и Адель вернулись в зал, музыканты играли, некоторые гости уже стучали каблуками под веселую мелодию. За длинными столами, покрытыми льняными скатертями, еще подавали еду. Николетт заняла свое место. Она увидела Жюдо, задыхающегося после танца, с очень красным лицом. Дора держала его за руку, а когда они проходили мимо, подмигнула Николетт и что-то вложила в ее ладонь.

Пир продолжался, играла музыка, повсюду слышались шутки и смех. Тут и там слышались веселые рассказы о женихах и невестах, так что Николетт приходилось краснеть от смущения.

– Если бы я был таким грязным негодяем, как ты, – сказал Тьери, – я бы разыграл с тобой сегодня веселенькую шутку.

– Ну, теперь я совсем не засну, – ответил жених. Двусмысленность его слов вызвала целый ряд грубоватых шуток у окружающих, которые весело расхохотались.

В конце концов, Лэр, все еще смеясь, поднял руки и сказал:

– Друзья мои, хочу рассказать вам одну историю. Она касается моего брата, который желал бы, чтобы все считали его здравомыслящим.

Тьери, прекрасно зная эту историю, со смехом запротестовал:

– Признайся, кто был моим исповедником. Лэр начал рассказывать, как он и Тьери до смерти напугали священника, который учил их латыни.

– Наш духовный наставник был глубоко убежден, что существует множество демонов и дьяволов. А мы нашли способ пробраться в часовню к алтарю и решили напугать священника. В тот вечер мы пришли с фонарем, кузнечными мехами и ждали, когда он придет молиться. Как только он опустился на колени и приступил к молитве, мы начали выть и стонать, раздувая меха и направляя струю воздуха прямо на него. Священник, бледный от страха, подхватил полы рясы и побежал из часовни на четвереньках. Он был так напуган, что отправился в паломничество, а мы на несколько недель избавились от латыни.

Тьери смеялся даже громче, чем другие.

– Я не сомневаюсь, что теперь он готовит для нас теплый уголок в аду.

Много шуток и историй слышалось у стола. Адель и жены торговцев сидели близко друг к другу, разговаривая о детях и семейных делах. Альбер и другие молодые люди танцевали, им было так жарко, что волосы прилипали ко лбам.

Лэр взял Николетт за руку, и они встали, желая доброй ночи и оставляя гостей продолжать веселье. Поднимаясь по ступенькам, Николетт дрожала от волнения.

В спальне Лэр поставил масляную лампу на сундук возле кровати и открыл ставни. Теплый ночной воздух был наполнен ароматами весны, а серебряная луна сияла в ночном небе.

Николетт поставила возле лампы наполовину наполненную серебряную чашу с вином, села перед полированным металлическим зеркалом и расплела золотые украшения в волосах.

Раздеваясь, Лэр краем глаза наблюдал за ней. Она сбросила платье и осталась обнаженной, если не считать тонкой рубашки, которая ничего не скрывала. Николетт что-то держала в руке и высыпала это в чашу.

Лэр бесшумно пересек комнату и обнял ее за талию. Николетт тихонько вскрикнула от неожиданности и повернулась к нему лицом, уронив пакет.

– Что это?

Она молчала, но так как Лэр продолжал пристально смотреть ей в глаза, вынуждена была хоть что-то сказать.

– Ничего.

Он поднес пакет к носу. Запах трав ударил в ноздри.

– Откуда ты это взяла?

Николетт опустила темные глаза, потом тихо сказала:

– Здесь нет ничего вредного. Это всего лишь средство, чтобы у нас был ребенок. Выпьешь? – она с надеждой взглянула на любимого.

Неожиданно он улыбнулся.

– Если это так много значит для тебя, да, конечно, я выпью.

Николетт обнаженными руками обвила его шею и поцеловала, а потом быстро взяла чашу и подала ему.

Лэр выпил и несколько мгновений стоял неподвижно. Внезапно лицо его исказилось и, схватившись рукой за горло, он упал на кровать.

Николетт вскрикнула и в ужасе бросилась к мужу. Он схватил ее, прижал к груди и, смеясь, опрокинул на постель.

Николетт не знала, смеяться ей, плакать или ударить его. Она откинула голову, глаза наполнились слезами.

– А что, если я не смогу родить ребенка?

Лэр прижался к ней и начал целовать быстрыми дразнящими поцелуями.

– Для меня это не имеет значения. Я люблю именно тебя.

Николетт ответила на его поцелуй. Она тоже была полна любви и подумала, что это на всю жизнь.