Узник - [51]

— Вместо того, чтобы прийти ко мне.

— Прости меня, я, наверное, выгляжу её защитницей, но всё же я повторюсь — очень сложно после летаргического сна, который продлился более одного десятилетия, заставить мозг принять какое-либо решение, особенно важное. Тем более это сложно дается обычному человеку, по крови не принадлежащему роду Таммов. Почему ты не пьёшь чай? — вдруг спросила она, глядя на то, как я держу полную чашку в руках. В моей памяти всплывали нехорошие воспоминания, связанные с теми страшными событиями, которые мне уже пришлось пережить. Когда я вбивала в поисковой строке своего мозга слова «бабушка+чай» — передо мной сразу появлялась голограмма Лидии с её семейством.

— Не люблю, — в итоге решила солгать я.

— Прости, я не могу похвастаться тем, что являюсь заботливой бабушкой, поэтому мне еще только предстоит узнать о том, что ты не любишь. Пожалуй, я унесу свой чай, который послужил хорошим предлогом к нашему общению.

Я постаралась улыбнуться в ответ на улыбку женщины, однако у меня это не получилось и, в итоге, я лишь издала гулкий выдох.

Переодевшись, я в очередной раз отправилась на балкон. Стояла замечательная погода: по-утреннему пригревало весеннее солнце, свежий воздух пах мхом и сырой корой, по всему лесу разливались трели птиц…

Спустя пять минут моего упоительного уединения, дверь на балкон открылась и я обернулась, решив, что это вернулся Ричард, но это была Клэр. Она встала рядом со мной и, закрыв глаза, вытянула вперед свой красивый подбородок, сделав при этом глубокий вдох.

— Плохо, — вдруг сказала она.

— Отчего же? — непонимающе сдвинула брови я.

— Стефан уже полностью восстановился, а Агния всё никак не может достигнуть стабильного состояния. Вчера совсем слегла.

Услышав имя своей матери, я дернула плечами и, думая, что сейчас начнутся нравоучения, хотела оборвать собеседницу до того, как она сделает фатальную ошибку в общении со мной, тем самым рискуя перерезать нашу невидимую нить тонкого взаимопонимания. Однако она сама вдруг перевела разговор в другое русло, словно информация о моей матери была лишь косвенной.

— Интересно, каким стал мир за всё то время, что я проспала. Меня очень радует, что мужская привилегия носить штаны дошла до женщин. Это невероятно удобно и красиво. Еще я восхищена современными душем и туалетом — это просто нечто невероятное! Ради подобного стоило проспать всю свою жизнь…

— Твоя жизнь только начинается.

— Моя жизнь должна была пройти в другой эпохе, однако мой род буквально насильно вложил моё тело в деревянный ящик, после чего запер его в холодном склепе. Они были недовольны тем, что я тайно вышла замуж за того, кого полюбила, а не за того, кого они мне выбрали. Когда же они узнали, что наша пара, и без того ненавистная в роду, не может завести ребенка — нас, совсем еще юных, поместили в разные камеры одного из родовых подземелий, ограничили в еде, свете и общении, против воли подготавливая наши тела к летаргии. Самым жестоким было даже не наше насильственное усыпление, а то, что меня с моим мужем разлучили, и последние три месяца своей жизни я лишь могла надеяться на то, что его не убили и, если я когда-нибудь проснусь, он снова будет со мной рядом. Это ужасно — фактически умирать не зная, встретишься ли ты со своей любовью снова, сможешь ли держать его за руку и улыбнетесь ли вы еще когда-нибудь друг другу хотя бы в другой жизни… Не все мы по собственному желанию засыпали, и не у всех нас был выбор.

Я застыла от ужаса перед услышанным, как вдруг на балкон зашел Ричард. Клэр игриво ему улыбнулась, после чего ловко юркнула в приоткрытую дверь и скрылась из поля нашего зрения. Наверняка её последние слова должны были натолкнуть меня на мысли о моих родителях и, признаться честно, это сработало. Я подумала о них, но уже не со злостью, а с какой-то не испытываемой мной ранее по отношению к ним меланхолией.

XLI

Когда вечером настал час собрания совета, я спустилась вниз и, по просьбе Ричарда, села на край кожаного углового дивана, на котором вдали от меня уже сидели Фердинанд, Сильвия, Стефан и Агния. Ричард отправился за остальными, оставив меня смотреть в панорамное окно, за которым к дому подходили Хайме и Диана. Боковым зрением я видела, как меня сверлят четыре пары глаз, разделяющих со мной один диван.

Спустя пять минут, когда все собрались, собрание началось с момента, когда, встав со своего места, мой дед начал говорить:

— У нас возникли разногласия относительно того, можем ли мы настаивать на твоём замужестве с Гербергом, — обратился он ко мне.

— И в итоге мы решили, — перебила его Хайме, — что судьба одного человека ничтожно незначительна в сравнении с судьбой целого рода. Поэтому ты должна послушаться своих родственников, которые мудрее тебя по исчислению лет…

— Какое интересное замечание, — прервала глупую речь высокомерной девушки я. — И много ты мудрости приобрела, пролежав полвека в склепе? Думаю, единственным жизненным опытом, которым ты можешь со мной поделиться — это как, будучи куклой запертой в ящике, не стать пищей для моли.

После сказанных мной слов на щеках оппонентки выступили красные пятна и, казалось, она вот-вот взорвется, однако её кузина вовремя встряла: