Узлы на простыне - [95]

— Какой клад. Что ты несешь?! Каких пещерах? Где?

— Да тут недалеко. В Истре. Новоиерусалим — слыхал? Вот там, в подземелье.

— А Сашка тут при чем?

— А карта его была. Да что, вы включите. Там тонны золота. Вот я получу свои проценты. Заживем. Красота.

— А Сондра где?

— Ну ты тупой, я с дежурства иду, по сто раз повторять должен?

— Где они?

— Едут, только из Истры выехали.

— По какой дороге? По Волоколамке?

— Да, я посижу тут, если не возражаете. Подожду их, а то у меня для них бумаги.

— Вас, я думаю, тоже заинтересует. У Сондры двойня была.

— Что? Да ты совсем рехнулся, какая двойня?

— У Сондры — были близняшки — двойня. Два мальчика.

— Откуда они могли знать на таких сроках.

— На каких сроках? Малыши — родились в нормальные сроки. Я даже не знаю, говорить как. Один, правда, умер сразу, а второй — не знаю, не понял, долго читать было, там надо разбираться, что написано.

— Покажи.

— Да пошел ты.

— Машина у твоей подруги какая?

— Бентли.

— Чего?

— Чего, чего, вот такая у нас Днуха.

Дмитрий резко повернулся и побежал. Никто не успел среагировать, хлопнула дверца, и, — Дмитрий резко рванул с места и уже на полном ходу вырулил со двора.

— Ээээ… , я где-то видел уже знакомую картину. Там все закончилось огненным шоу и Потапенко. Эх, с вами и в клубы ходить не надо. А тут вы сразу. Ну ладно.

Потапенко тоже засуетился.

— Нам нужно за ним. Ты можешь предупредить Днуху-то? — незаметно для себя следователь заразился сплоченностью этой команды. Предупреди ее, а я вызову себе патрульную.

* * *

Дмитрии мчался, как мог. Он не хотел допустить, чтобы…  а что собственно он не хотел? Он выяснил, что и как случилось в тот роковой вечер, когда Сонька его не дождалась. Твердая уверенность, что он вернет свою любовь, что все будет как раньше, заползла в его сердце, не спросясь, и калачиком свернулась, успокоено посапывая и ожидая минуты. Нужной минуты для решительного разговора. Он приготовил все, фотографии, слова, действия. Соньку он никому не отдаст. Ну ошибся. Но ведь врачи сказали — безнадежна! Почему он должен был сидеть там, рядом, сколько она там была — целых три года — это же вечность. А Настя, да плевать на Настьку, она сама виновата. Возможно даже больше, чем он мысленно допускал. Но Соньку он не отдаст. Нет, это его, его волчонок, он не отдаст ее никому, не то что какому-то Шурику. Она просто не знает, просто еще не знает, а он, Митька, ей раскроет глаза, он все для нее, все узнал, и пусть…  Что пусть? Не важно, пусть все несется в тартарары, он будет стоять до конца, она не может вот так просто… , да он знал, она любит его, любит, это невозможно скрыть, невозможно, чтобы Сонькина любовь прошла. Все могло рухнуть, все могло быть разрушено, весь мир мог лететь к чертям, но не чувства его Соньки! Если прошла Сонькина любовь, то в чем вообще можно быть уверенным в этом мире? Его сумасшедшая Сондра, волчонок его собственный, она не может и не сможет жить без него, все наладится. Все будет хорошо. Просто она обиделась, и теперь дулась, но он не даст ей долго дуться. Ну да, ошибся, ну случилось, но он не виноват, врачи…

На горизонте показался серебристый бентли. Машина была как из другого мира, случайно заблудившаяся, вынырнувшая не в тот портал, хотя на газ там явно не нажимали, не используя на всю катушку мощность двигателя. Днуха ее водит по правилам, — улыбнулся Дмитрий и посмотрел на сплошную разделительную полосу. Она по правилам, а он — нет. Резко крутанув руль, он въехал на встречную сторону, надеясь посигналить Сондре, он резко снизил скорость. И вот тут, из-за едва двигающегося бентли вынырнул несущийся на всех парах КамАЗ. С горящими фарами, он явно не успевал среагировать на незаконно появившееся препятствие.

* * *

В только что возникшей на их пути машине мелькнул силуэт Дмитрия. Его профиль я могла узнать даже…  А может, мне Митька уже мерещится? Ну да, когда постоянно в голове, как шило в заду, Митька, да Митька. Нет, парень был явно не Митькой, откуда он бы тут взялся? Я только успела задать себе этот вопрос, как машины не стало. Яростно поглощавший пространство грузовоз смел, стер его с горизонта. Ариадна с силой ударила по тормозам. Сзади в нас врезался еще кто-то.

— Да что ж за страна такая, машину приличную взять нельзя. — Днуха потерла свое больное плечо.

— Там, там, — я подняла руку и вытянула полусогнутый палец. — Дна, там Митька сидел.

Я смотрела на смятый кусок железа, который только что был машиной. Искореженный кусок металла не горел, и это вселяло надежду.

— Митька — это твой что ль? — Дна была кратка и категорична. Она называла вещи своими именами. Я тоже про себя называла все еще его моим. Да, я так и говорила — мой мертвый Митька. Я решила считать его умершим. Но от этого совершенно не становилось менее тревожно, или менее больно.

Днуха хлопнула дверью.

— Выйти сможешь? Пойдем, проверим.

Сзади уже слышны были сирены. Странно, подумала я, какая у нас стала милиция за три года — только столкнулись, и уже едут. С трудом я вышла и поплелась к разбитому железу. То, что я увидела, не добавило мне сил и энергии. Пепельные кудри смешались с кровью. Нет, они не были в крови, они именно смешались с кровью. Кудри отдельно — кровь — отдельно. Потому что эти волосы — нельзя было испачкать. Митькина шевелюра, блондинистые пепельные волны свисали ему на глаза, а глаза…  а глаза смотрели прямо на меня…  Голубые, бездонные глаза, как два аквамарина. Боже мой, как можно сравнивать глаза с драгоценными камнями. Как это цинично. Камни не видят, и никогда не будут давать их владельцу эту способность…  Эти глаза тоже уже ничего не видели…