Узлы на простыне - [32]

Вот тут я не поняла. Человек не может так медленно падать. То ли я стала терять сознание, то ли Ариадна, ухватившая его ножик и руку, удерживала его на весу, но оседал он бесконечно, и мое ожидание дальнейшего его выпада, казалось, длилось целую жизнь.

Тяжелый топот вернул меня в действительность и в обычную временную скорость. К нам бежал Александр. В руках у него был деревянный надгробный крест. На металлической табличке было написано: Жматова Валентина Петровна.

Ножик был уже у Ариадны. Ее синяя куртка была разрезана на рукаве. Кровь текла вниз, ничем не опровергая законы притяжения.

— А это ты зачем несешь? — Дна, как ни в чем не бывало, обратилась к боксеру. — Бугай такой, мертвых на помощь волокешь! Да еще и женщину, — присмотрелась она к надписи.

— Я думал тут банда, — боксер откинул крест в сторону.

— Покажи, что у тебя, — он потянул итальянку за рукав куртки.

— Обалдел что ль? Больно же.

— Быстро в машину, в Истру, там все перевяжем.

— А этого куда?

— Ну не закапывать же его.

Он поднял мужика на руки и понес к дороге. Мы засеменили рядом.

* * *

— А ты молодец, я думала, что ты совсем дохлик.

Дна полулежала сзади на сиденье. Куртка была накинута у нее на одно плечо.

— Больно?

— Ну а ты что думаешь? Конечно, больно.

Мы выезжали из Истры, последние дома мелькали за окнами. Темнота наступала с востока, западная линия горизонта сопротивлялась этому изо всех сил. Желтые и красные цвета боролись с синевой и щеголяли успешностью, так и не одерживая победы.

— А менты-то. Хоть объявление бы поставили на кладбище, — так мол и так, тут ходит и убивает маньяк! А то, без предупреждения! Третье убийство, а они кладбище без охраны оставили, — наш мускулистый водитель пытался закурить.

Мы дружно рассмеялись. Дна подняла было руку, сделав движение похлопывания по плечу, но тут же застонала.

— Сиди уж. Не шевелись. Недели две теперь будешь руку свою заживлять.

— Еще неизвестно, как они там зашили. Надо будет «хирургу» показаться, — снова хихикнула Дна. — Хорошо, что толстая, до кости не достал.

Ее темный феррари плелся в хвосте машины боксера.

— Ты куда? Поворачивай.

— Ты чего? — Александр удивился.

— Чего? Ты что думаешь, я оставлю развороченную могилу что ль? Что б ко мне сегодня бабка во сне пришла?

— Слышь, да ты чокнулась. На фига тебе этот череп?

— Да не, я закопать там все хочу.

— Не страшно?

— Вряд ли там два маньяка ходили, — веселье просто перло из раненой Дны.

Кладбище встретило нас темнотой. Достав огромный фонарь и включив фары своей машины и феррари, мы снова углубились в толпу могильников.

— Ты бы уж в машине посидела. Я все закопаю, — на ходу, не оборачиваясь, сказал наш силач.

— Нет, нет, я раскопала, я и посмотрю, чтоб все было нормально. Лопату-то возьми. Контроль — превыше всего.

— Лопата-то какая легкая. Странно.

— Ничего странного. Это титановая лопата.

— Имиджевая что ль? — я вспомнила титановые мобильники, цена которых была в два раза больше обычных. — Из Италии что ль привезла?

— Сондра, откуда ты свалилась? Тут купила, в садоводческом магазине!

Протянув мне фонарь, Александр быстро заработал лопатой. Три минуты, и все стало как было, ровная поверхность земли полностью стерла воспоминание о полдневном мучении внучки в попытках достать череп своей прошлой жизни.

— Все, пойдемте отсюда.

— А вы-то нашли, что копать будете? — Дна проявляла стойкий интерес к этому месту и явно не собиралась так просто покинуть поле боя без всяких трофеев. — Вот странно, почему люди так любят на кладбище ходить? Решайте сейчас все, чтобы не таскаться сюда лишний раз. Завтра тут менты будут, со следственными экспериментами. Помяните мое слово, они любят елозить по местам преступлений.

— А рука твоя?

— А что рука? Она и в машине рука, и тут рука. От того еду я, или тут сижу — сумма быстрее не зарастает. Сяду на пенек, съем пирожок. Разве вы не знаете, что могилы обладают примитивной энергией, втягивающей и засасывающей нашу высшую энергетику.

— Если долго вглядываешься в пропасть — пропасть начинает вглядываться в тебя, — вспомнила я чьи-то слова.

— Сказано красиво, но мы сейчас все равно не найдем могилу. Служка в церкви сказал, что могила в лесу, монашеская могила, просто холмик, без камня и памятника, — боксер вопросительно посмотрел на меня.

— Так я нашла ее днем, — мой шаг вглубь леса стал сигналом для всех.

Я направила луч мощного Сашиного фонаря в том направлении, откуда я сегодня бежала на скрежет скрещенных металлов.

— Вот видишь. Вот она.

Молча, как будто он сюда именно для того и шел, боксер начал копать. Дна присвистнула.

— Ну ничего себе! Заразился могилокопательством!

Она оглянулась, ища, куда бы прислониться.

— Копай, копай, а то зря что ль сюда приехал!

Я направила свет прямо под ноги и под лопату, ловко и быстро отбрасывающую землю в сторону. Александр снял куртку и швырнул ее на кусты — она повисла на ветках.

— Да ты положи фонарь, а то устанешь.

Темнота надвинулась на нас, накрыв с головой. Только ноги и лопата ярко высвечивались, как фрагмент мозаики, облитой со всех сторон черной смолой.

Мобильник засветился голубым светом в руках итальянки.

— Сейчас я «хирурга» позову на этот пир во время чумы. Алле, алле, — заорала она в трубку. — Петя, мальчик, «хирург», давай ко мне. Что? Ты на дежурстве? Ну ладно, может заскочим, хотя нет. Давай, отпросись. И прямо ко мне. Нет, мы тебя заберем. Хорошо.