Ужас - [2]

Удлиненные тени все подвигались, то останавливаясь, то быстро перебирая тонкими ногами. Когда они были всего в нескольких шагах от него, то пошли медленнее, а потом остановились. Благодаря свету газового рожка, ему без труда удалось подробно рассмотреть их обладателей и проследить каждое их движение.

Их было трое: женщина и двое мужчин. Тот, который поменьше ростом, держал в руках объемистый сверток, обмотанный тряпками. Женщина прислушивалась, поворачивая голову то направо, то налево. Как будто испугавшись какого-то невидимого свидетеля, они отступили, чтобы выйти из освещенной полосы. Третий сначала оставался неподвижным, потом сделал шаг вперед и прислонился к фонарному столбу, закрывая глаза руками. У него был страшный вид: бледное лицо, впалые щеки, широкие руки, судорожно сжимающие лоб, на который спускалась блестящая прядь черных волос. Сквозь пальцы его рук просачивалась кровь и стекала вдоль щеки и подбородка до самого ворота одежды.

– Ну что же ты, – тихо проговорила женщина, – чего стал?

Он простонал:

– Мне больно!

Она вышла из темноты и подошла к нему. Маленький человек последовал за ней, положил сверток на землю и пробурчал, пожимая плечами:

– Выбрал время нежничать из-за пустяков!

– Хотел бы я послушать, что бы ты запел, если б тебя так разделали, как меня! На, взгляни!

Он отнял ото лба свои окровавленные руки и открыл страшную рану, широкой бороздой рассекавшую его лоб слева направо, перерезавшую бровь и веко, такое черное и вздутое, что глаза почти нельзя было различить.

Женщина взяла свой платок и жалостливо и осторожно приложила его к ране. Кровь на минуту остановилась, потом снова начала течь; тогда она вытащила из свертка несколько тряпок и наложила их на рану.

– Не смей трогать мой узел! – проворчал невысокий.

– Как бы не так! – процедила женщина, отворачивая голову и продолжая возиться около раненого. Раненый скрежетал зубами, топал ногой, вытягивал свое грубое лицо.

Маленький человек опустился на колени и начал кое-как завязывать свой тюк, запихивая в него какой-то золоченый предмет, который не помещался, потом поднялся, взял свою ношу в руки и стал ждать. Когда перевязка была кончена и женщина хотела вытереть руки о передник, он сказал, смотря на нее в упор:

– Стой! Это нужно смывать, но не вытирать! Поняла? Все трое опять вошли в тень. Кош увидел в последний раз рыжие волосы женщины, искривленный рот маленького человека и страшное лицо, наполовину закрытое окровавленными тряпками. Они пошли дальше, не произнося более ни слова, осторожно крадучись вдоль стены. Затем они свернули в сторону, достигли укреплений и скрылись в ночной темноте.

Только после этого Кош, который в продолжение всей этой сцены повторял себе: «Если они меня заметят, я погиб», – вздохнул полной грудью, выпустил из руки револьвер и, убедившись, что он совершенно один, принялся размышлять.

Он подумал, что его друг Леду был прав, говоря, что эти места не безопасны, и прибавил фразу, которую сам часто писал в конце своих статей: «Полиция никуда не годится». Он решил выйти на середину улицы и поскорей дойти до авеню Хенри Мартин, не желая из-за бессмысленного любопытства подвергаться опасности.

Но едва Кош сделал несколько шагов в сторону, как чутье репортера – сыщика-любителя остановило его, одержав верх над благоразумием.

– Почтенное трио, с которым я только что познакомился, – сказал он сам себе, – совершило какое-то преступление. Но какого рода это преступление? Вооруженное нападение? Простой грабеж? Рана одного из них свидетельствует в пользу первого предположения… Но объемистый пакет, который тащил невысокий, наводит на мысли о втором. Бродяги, обкрадывающие запоздалых прохожих, не берут обыкновенно ничего, кроме денег, ценных бумаг или украшений, общее количество которых не может составить такой обременительной ноши. У нас пока еще не принято гулять ночью со своей серебряной посудой или бронзовыми каминными часами. Между тем, если зрение мне не изменило, в узле находились металлические вещи. Чтобы ошибиться на этот счет, нужно было бы допустить, что мой слух так же несовершенен, как и глаза, ибо я разглядел часовой циферблат и слышал, когда человек положил свою ношу на землю, звук, похожий на звон ударяющих друг о друга серебряных приборов. Что касается раны… Борьба и драка во время дележки?.. Удар о какой-нибудь твердый и острый предмет, мраморный камин, стеклянную дверь?.. Возможно… Во всяком случае, кража со взломом очевидна… Что же делать? В таком случае нужно выбирать одно из двух: или погнаться за негодяями и постараться выследить их, или попытаться отыскать дом, который они осчастливили своим посещением.

Но я потерял уже добрых десять минут, и теперь эти молодцы, должно быть, далеко. Допустим даже, что я их догоню, но один против трех я бессилен. Да и поимка их, в сущности, меня мало интересует; для этого у нас существует полиция. А вот найти ограбленный дом способом дедукции – это предприятие очень соблазнительное для любителя. Я точно могу определить, откуда пришло трио. Несмотря на ночь, моего зрения хватит метров на триста; на таком приблизительно расстоянии и появились три фигуры. С той минуты, как я их увидел, они до фонарного столба ни разу не остановились. Значит, я могу спокойно пройти эти триста метров, а потом посмотрим.