Узел вечности - [114]

— Он мне не друг, — рявкнул Маклауд, — он сумасшедший, который, почему-то не нашел лучшего объекта для поклонения!

— Он не сумасшедший, Мак, — сказал Митос очень тихо, — просто он считает тебя достойным того, чтобы стать первым, если он будет вторым, разумеется…

— Черт бы вас побрал! Кто-нибудь уже объяснит мне, что это значит? — взорвался шотландец.

— Мак, Мак, успокойся, никто ничего от тебя не скрывает, ОК? Ты все узнаешь. Иначе бы меня здесь не было, — добавил Митос, проведя по лицу ладонью. Горец тут же пожалел о своей вспышке гнева. В конце концов, Старейший мог просто уехать, не беря на себя труд его просвещать. Он уселся обратно на скамейку и приготовился слушать дальше.

— Так, где я остановился? А, на Диком Боне… да, так вот, согласно записям Мучо Дэмдруга, любимого ученика Шенраба, Последователи поняли, что отступник исказил учение, и отправились к Шенлха О`кара, тому самому богу Сострадания. Я не знаю, кем он был на самом деле, и не уверен, что мы когда-нибудь это узнаем, но, видимо, у него было достаточно власти, чтобы влиять на судьбы бессмертных. Внимательно выслушав жалобы, О`кара предложил выход — пусть Игра продолжается, раз изменить этого нельзя, но последние двое, оставшиеся в живых, будут иметь выбор. Они могут сразиться на смерть, и тогда последнему достанется Приз, вечная жизнь в конечном мире, или… — Митос запнулся…

— Или?

— Или они могут сложить оружие и вместе пройти испытание, те самые сорок девять уровней Бардо. Теперь ты видишь, Мак — то, что с нами произошло, имеет свой смысл.

— Эти испытания нельзя пройти в одиночку? — спросил Маклауд, уже предвидя ответ.

— Да, они созданы для двоих… Генерал надеется, что это будете вы с ним. Испытание, которому он подверг нас, скорее всего не совсем то, что ожидает Последних в конце. Он взял за основу лишь идею, Лха-па неспособен заставить кого-то пройти все уровни раньше времени, жаль, что я сразу об этом не догадался. Похоже, и наш просвещенный друг сам до конца не понял, что наделал. Он даже не подумал, что рискует и твоей жизнью тоже… Чертов недоучка! — вдруг зло бросил Митос и отвернулся.

Дункан поднялся со скамейки и, сделав пару шагов, сел на балку рядом с другом.

— А каким будет Приз, в случае, если те двое откажутся драться?

— Такой же, как и во вторую эпоху, — обрести способность изменять мир, вывести цивилизацию на новый виток развития, — ответил Старик, все еще глядя в сторону.

— А как же «Должен остаться только один»? Или это тоже ложно?

— Нет, это истинная правда. Останется только один, — тот, кто обретет достаточную силу и знание. Но это произойдет в конце, на сорок девятом уровне. Один из Оставшихся отдаст Последнему свою жизнь и энергию добровольно. При этом сохранится не только его квикенинг, но и знания и память, и… сознание. Единственное условие — участники должны войти в испытания, не зная, кто выиграет. Их судьбу решит жребий, брошенный не ими. Все это своеобразная защита, чтобы властителем мира не оказался кто-то, вроде Каласа или Кроноса, кто-то, кто знает только убийство. Такой бессмертный получит приз по заслугам — он будет жить в угасающем мире, видя, как все вокруг умирает, пока не сойдет с ума от одиночества. Если же он выберет Иной путь… Последний должен быть достаточно сильным, чтобы дойти до конца, достаточно мудрым, чтобы суметь пройти испытания и он должен…

— Уметь любить, чтобы решиться на самопожертвование, — закончил за Старейшего Маклауд.

— Глупо, правда? Какой идиот это придумал! — Митос внезапно вскочил. — Только представь, Мак, двое бессмертных, с обнаженными мечами, готовые убивать, бросают их и клянутся отдать друг за друга жизнь! Это тупик, Маклауд. Приза нет, все бесполезно! — он сел обратно на балку и, стиснув руки, опустил на них голову. Горец потрясенно молчал.

Голоса паломников, читающих мантры, крики торговцев на площади Бархор, шелест ветра в молельных флагах — все сливалось в один непрерывный шум и казалось звуками из параллельного мира. Двое бессмертных сидели на крыше древнего храма, растерянные и подавленные. На этот раз Маклауду первому удалось привести мысли в порядок.

— В конце концов, — заметил он философски, — у нас есть из чего выбирать.

Почему-то это показалось им обоим ужасно смешным.

Они начали смеяться, немного истерически, и долго не могли остановиться. Что еще оставалось, как не хохотать над собственной судьбой, перед лицом начавшегося Сбора, на крыше Йоханга, в центре Лхасы, посреди Тибета.

— А… А как же те, кто выберет Иной путь, с-смогут пройти испытания, если они не связаны, как мы? — С трудом выговорил Дункан, вытирая ладонью слезы с глаз.

— О, кстати о связи, — откликнулся Митос, внезапно посерьезнев, — боюсь, у тебя слегка неверное представление о ней. Каюсь, это моя вина, но я не был уверен, что ты готов услышать правду, раз сам до сих пор не догадался.

— Ты же не чувствуешь вину с одиннадцатого века, стоит ли начинать теперь? — возразил шотландец, едва удерживаясь от нового взрыва смеха.

— Дослушай, Маклауд! Наша связь вовсе не следствие того, что было в Бордо, а, наоборот, причина!

— Ну-ка повтори!