Увидеть свет - [23]

В этом лесу может быть лишь один волк.

Доминик, безусловно, слышал от Эдгара, что «первый» может попробовать убить «второго», но знал — этого не случится просто потому, что так нарушится смысл деяний. Пусть он и не выявил ещё, что именно вложено в каждое убийство, но творец и художник никогда не вручил бы своего дара тому, кто намеренно подражает чужой работе, выписывая её с такой грубостью и пошлостью.

И снова он вернулся к вопросу, уродство или красота таятся в убийстве. Вэйл нервно взглянул на себя в зеркало, но тут же отвёл глаза, будто опасаясь, что увидит в глубине зрачков что-то дикое. Нет, нужно выпить снотворного и спать, чтобы все эти образы, все эти мысли исчезли, пусть даже оказались погребены во снах. Это было всё равно лучше, чем с мучительной настырностью пытаться разрешить одну и ту же задачу.

Конечно, Доминик знал, как больно понимать, что действие не доведено до конца. Но всё же он признавал — иногда утренний свет помогает разобраться лучше. Он приучил себя терпеть в таких случаях. Или хотя бы давать себе шанс выспаться.

* * *

Приём снотворного всегда представлялся Доминику падением в чёрную дыру, потому что ему не приходило никаких снов. Поэтому, проснувшись утром, он ощутил необыкновенную пустоту в голове, словно ещё не полностью поднялся из этого тёмного колодца. Он повернулся на бок. Медленно возвращались ощущения тела, а вместе с ними начинали лениво шевелиться мысли.

«Интересно, что чувствуют жертвы творца, когда приходят в себя обездвиженными на алтаре его творческого начала?» — и Доминик сел, поражённый этим вопросом. Откуда-то ему было совершенно точно известно, что они приходят в себя.

Принимают дар.

Смиренно ли? Протестуя? Что испытал бы он сам?

Возник новый аспект, которого Доминик прежде не касался. Он не ставил себя на место Творца, наблюдая со стороны, и не старался занять место… жертвы? Холста? Теперь же вспыхнувшая с излишней чёткостью идея буквально захватила разум.

Он машинально оделся, все действия, за годы жизни ставшие отточенными даже в мелочах, совсем не требовали внимания. Поглощённый странным волнением, Доминик смог немного вернуться к реальности, лишь включив телевизор.

Там, конечно, разговаривали об убийстве, совершённом «вторым», но даже звук чужих голосов оказался надёжным якорем, который помог Доминику наконец-то обрести себя в мире.

Ему не понравилось состояние, в которое он поневоле погружался всё чаще. Словно он глубже уходил в себя, а это, как он знал, могло стать опасным. Но Вэйл понимал, что не попросит кого-то о помощи.

Приготовив завтрак, Доминик вдруг вспомнил про автомобиль и подошёл к окну, чтобы убедиться — слежка не прекратилась. Однако никого не обнаружил. Нужно выйти из дома и осмотреться, так что Вэйл заглянул в холодильник. Как бы это ни было неприятно, но приходилось периодически наведываться в супермаркет. Отчего-то доставка еды на дом виделась ему настоящим вторжением, и он никогда не пользовался такими услугами.

Уже замыкая дверь на ключ, Доминик задумался о статье Линдси, которую она обещала опубликовать утром. Стоило признать, что сегодняшний день начался не так, как должен, поэтому можно было позволить себе после прогулки в магазин проверить, что там творится в Интернете. Вэйл огляделся, ведь на самом деле целью его вылазки были совсем не продукты, но подозрительных автомобилей нигде не маячило. Может ли быть, что его оставили в покое? У них нашёлся более любопытный подозреваемый?

Или они установили камеры.

Доминик нахмурился, но такое действие со стороны наблюдающих выглядело гораздо более логичным, чем ночные и дневные бдения. Люди и автомобили привлекают любопытных, а вот гаджеты — незаметные и беспристрастные шпионы.

Вэйл в каком-то смысле признал своё поражение и смирился. В любом случае, иного выбора у него не было.

* * *

Вернувшись, Доминик далеко не сразу обратился к ноутбуку. Но когда поймал себя на том, что на самом деле оттягивает это, разозлился. Некогда он, впрочем, уже оказывался в таком состоянии: каждое действие вызывало в нём сопротивление, а больше всего на свете хотелось замкнуться и ни с кем не контактировать, но откатываться к прошлому этапу он не собирался.

Победить собственную психику хоть в чём-то — когда-то он ставил перед собой такую цель и даже полагал, что достиг успеха.

Вчитываясь в строчки блога Линдси, Доминик подумал, что убийца-творец, быть может, тоже в чём-то борется с собой. Но пугающее ощущение, что ему нужно выбрать, кем стать, вынудило Вэйла быстро отбросить любые сравнения.

Комментарии привлекли его не сразу, но они заставили его почувствовать себя выхваченным из темноты светом фар.

«Этот Доминик Вэйл, с которым ты общаешься!.. Может, он сам и есть убийца? — писал кто-то, скрывшийся под маской анонимности. — Он так хорошо трактует символы, что можно заподозрить в нём маньяка!»

«Я точно больше не пойду ни на какую выставку, — вторил другой голос. — У меня создалось впечатление, что художники — все маньяки».

«Мешать искусство с кровью? Ты не придумала ничего лучше?..»

Доминик вздохнул и прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Попытки общения с Творцом не могли не привлечь тех, кто не умеет читать между строк. Не могли не стать для них приманкой. Они здесь не чтобы разбираться или вникать, а чтобы громко выкрикивать бредовые слова. Когда говоришь во весь голос, тебя действительно слышат, но не обязательно понимают.