Утро седьмого дня - [26]
Впрочем, определённых сведений об обстоятельствах смерти вдовы и дочери расстрелянного поэта Гумилёва мы тоже нигде не находим. Никто их перед смертью за руку не держал. Сгинули в блокаду — и всё.
Заблудились в бездне времён.
Вот какие рассеянные!
На белой простынке
До чего всё-таки люди не знают, чего они хотят и чего им надо, — это просто удивительно.
Тут, за два дома до Ани с Леной, мы проезжали такой особняк, тоже по нечётной стороне Бассейной-Некрасова. Там в 1919 году отпевали одну старушку. Вернее, не отпевали, потому что она была старой революционеркой и в Бога, скорее всего, не верила. Впрочем, кто знает. Нет, её, кажется, отпевали в часовне при больнице. А здесь было общее прощание. Стоял гроб, подходили, кланялись, утирали слезу и так далее.
Её звали Вера Ивановна Засулич.
Вот у нас завалялся обрывок старой газеты. 10 мая 1919 года (Гумилёв с Аней пару месяцев назад поселились тут, на Преображенской, и у них только что родилась девочка). Расправим на коленке пожелтевшую бумагу, прочитаем: «Тело скончавшейся В. И. Засулич из квартиры Мякотиных, в доме писателей на Карповке, перевезено в часовню при Петропавловской больнице, еще ночью было произведено бальзамирование. Из Петропавловской больницы сегодня, 10 мая, в 5 часов дня, тело В. Засулич будет перевезено в дом Литераторов (Бассейная, 11), где в 7 часов состоится гражданская панихида».[24]
Как она попала в этот особняк — целая история.
Особняк этот до революции принадлежал богатым лицам: сначала купцу и винному откупщику, некоему Кокареву, потом генералу Петру Семянникову, совладельцу Невского механического завода. Во время революции наследники Семянникова куда-то делись. Ах да, как выяснилось, дочь генерала-заводчика, Ольга Петровна, в замужестве Кушелева, лишившись своего недвижимого имущества, с остатками денег бежала за границу. Все её дома в Питере оказались бесхозными. Кстати, ей же принадлежал ещё и дом на Невском, 88, где перед революцией обитала весёлая редакция популярнейшего журнала «Новый Сатирикон»: Аверченко, Тэффи, Бухов, Грин и прочие юмористы и забавники. Тэффи, если помните, жила в Сапёрном в том же доме, что и Каннегисеры. Опять переплетение нитей в замысловатом петербургском узоре.
Но мы, как это свойственно спутникам Рассеянного, всё время отвлекаемся от основной канвы.
Дом Кушелевой-Семянниковой на Бассейной остался пуст, и в него вскоре въехали литераторы. Так он и стал называться: Дом литераторов. Богатые интерьеры, лепнина на потолках, разноцветные колонны, камины и прочее посреди прогрессирующей разрухи. Образовалась такая организация: «Дом литераторов при Наркомпросе». Тут голодных и холодных корифеев пера обогревали, подкармливали и давали возможность повыступать перед публикой. Публика эти выступления охотно посещала за умеренную плату. Делать в вымирающем Петрограде было нечего, так что монологи и авторские чтения писателей и поэтов пользовались успехом. Кстати, Гумилёв с Ольгой Арбениной, бывало, сиживали на скамеечке в садике при этом самом Доме. Там сейчас стоит столб с головой Маяковского, а на его макушке обязательно, в любую погоду, домовито топчется голубь.
Почему туда решили отправить Засулич для гражданской панихиды — честно говоря, не очень понятно. Видимо, потому, что последние два года жизни она прожила тоже в доме литераторов, только другом — на Карповке (сейчас это улица Литераторов, 19). Там образовалась такая общага или дом престарелых для лиц, причастных к литературе. Причём тоже интересно. Началось всё с одного журналиста и беллетриста — Владимира Осиповича Михневича, который более всего прославился своими фельетонами на бытописательские и криминальные темы. То есть не то чтобы прославился, а зарабатывал ими средства к существованию. Про убийц, грабителей, воров, кухарок, дворников, содержанок, мелких и крупных жуликов, взяточников, растратчиков и прочую подобную публику. Он даже собрал из этого материала толстую книгу: «Язвы Петербурга». Публика всегда любит почитать про язвы, благодаря чему Владимир Осипович умер, оставив некоторое состояние. Вот его дом и участок на Карповке по завещанию и был перепрофилирован под нужды общежития для малоимущих писателей. Лет через пять нашёлся ещё один благотворитель, некто инженер Владимир Голубев, и на его пожертвования вместо деревянного домика Михневича выстроили двухэтажный кирпичный с приличными квартирками.
Вот там, в квартире Венедикта Мякотина, народного социалиста, числившегося (как и многие другие революционеры) литератором, умерла 8 мая 1919 года Вера Засулич. Сам Мякотин в это время пребывал где-то на юге, у Деникина. А в его комнатёнке тем временем скончалась одна из символов русского революционного движения.
Вера Засулич была именно таким символом.
Смотрите-ка, вот фотография: Вера Засулич на смертном одре.
Тёмная комната, клетчатые обои (или это драпировки) на стенах. Белым полотном занавешено что-то, то ли окно, то ли зеркало. Этажерка, столик с какими-то книгами или тетрадями и малюсенькой вазочкой, в коей трепещет цветочек. Узкая железная кроватка — такие раньше называли девичьими. На белых простынях на белой подушке под белым покрывалом лежит худенькая седенькая старушка с острым носиком и ввалившимся ртом. На вид ей лет восемьдесят с гаком, а на самом деле скончалась она, не дожив до семидесяти.
Книга Анджея Иконникова-Галицкого посвящена событиям русской истории, делавшим неизбежной революцию и непосредственно ей предшествовавшим. Уходя от простых решений, автор демонстрирует несостоятельность многих исторических мифов, связанных с террористами-народовольцами, заговорами в высших правительственных кругах, событиями русско-японской войны, убийством Распутина, институтом провокатора… Обширный документальный материал высвечивает историю не как борьбу абстрактных идей или сумму событий, а как мир, где действуют люди, с их слабостями, страстями, корыстными интересами, самолюбием и планами, приводящими по воплощении к непредвиденным результатам.
Эта книга посвящена событиям 1917 года, которые разворачиваются в вагоне бывшего императорского поезда. Через этот вагон в острых драматических коллизиях проходят все ключевые персонажи русской революции: Николай II, генералы Алексеев, Брусилов, Корнилов, Духонин, министры Гучков и Керенский, террорист Савинков, комиссары Крыленко и Троцкий. Главы документальной прозы соединены с драматургическими фрагментами, жанр исторического расследования — со сценическим действом. В книге использовано большое количество документальных источников: стенограмм, телефонограмм, писем, газетных материалов и мемуаров.
Книга писателя, историка и публициста А. А. Иконникова-Галицкого посвящена остросюжетной и вполне актуальной теме: революция и криминал. Автор рассказывает о криминальной стороне событий 1917 года в Петрограде; о разгуле преступности, охватившем город и страну после Февральской, и в особенности после Октябрьской революции; о связи между революционной идеологией, грабежами и убийствами; о том, какие политические силы и лидеры вдохновляли и вели за собой мир криминала, а также о том, как борьба с преступностью повлекла за собой установление красного террора.
Книга А. Иконникова-Галицкого – о генералах, офицерах и солдатах, участниках Первой мировой войны, которым в будущем предстоит стать знаменитыми героями войны Гражданской, вождями и военачальниками красных и белых армий. В их образах, многие из которых стали хрестоматийными или одиозными, автор раскрывает новые, неожиданные и парадоксальные черты, знакомит читателя с неизвестными страницами их воинских биографий, вплетенных в события Первой мировой войны.
Книга «Сожжённые революцией» рассказывает о парадоксальной разрушительно-созидательной сущности русской революции, отразившейся в судьбах исторических персонажей. Она составлена из сравнительных жизнеописаний героев революционной эпохи – общественных деятелей, политиков, революционеров, террористов, деятелей культуры, религиозных деятелей – для которых революция стала исходной точкой и (или) трагическим венцом биографии. Революция соединила их судьбы в неразрывном единстве, в контрастах творчества и убийства, разрушения и созидания.
Открывая эту книгу, понимаешь, что Россия тебе известна в куда меньшей степени, нежели турецкие пляжи или египетские пески, – Россия неезженых дорог, маленьких городов, гор и степей, рек и океанов. Начиная с Северо-Запада страны, автор ведет читателя дальше – через Поволжье, Алтай, Сибирь и Дальний Восток к самому Сахалину.Этот путевой дневник уникальным образом сочетает в себе строгость научного исторического подхода, тонкость наблюдений опытного путешественника и блестящий стиль талантливого мастера.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.