Утро седьмого дня - [27]
Вот её-то скоро перевезут в часовню при Петропавловской больнице, там набальзамируют, а далее отправят на Бассейную, одиннадцать, чтобы все на неё в последний раз посмотрели.
Из бывшего домовладения бытописателя петербургских убийств — в бывший особняк имперского капиталиста.
А кто она вообще такая?
Скромная девушка из хорошей семьи.
Знаменита тем, что пыталась убить градоначальника и её за это оправдали.
Больше она, в общем-то, ничем особенным в истории человечества не отметилась.
Причём убить она хотела не плохого градоначальника, а хорошего. И не со зла, и не по личным и корыстным мотивам, а из высших и благородных соображений. Во всяком случае, так ей казалось.
Потом она, может быть, передумала и пришла к выводу, что не стоило стрелять в генерала, читавшего в этот момент её прошение о работе и намеревавшегося, по-видимому, ей помочь. Может быть, она, ещё будучи под судом, в одиночной камере Дома предварительного заключения, думала об этом и передумала. Она, в общем-то, была хорошая, чистая натура из приличной семьи. Это видно на фотографиях, даже и на той, последней, с девичьей кроваткой.
Капитанская дочка — в прямом смысле слова: дочь отставного капитана Ивана Засулича. Сирота, рано умершего отца почти не помнила. Выросла, стала учительницей. Точнее говоря, выдержала экзамен и получила свидетельство домашней учительницы. Такая тихая, скромная… Просто плакать хочется.
И вот она решила убить градоначальника и чуть-чуть не убила.
Вот перед нашим мысленным взором зал заседаний Петербургского окружного суда. Это тут недалеко, на Литейном, дом четыре. Сей храм правосудия вместе с предварительной тюрьмой потом сожгут во время Февральской революции, а ещё потом на его месте выстроят Большой дом — ленинградский чертог НКВД-КГБ. Там в сталинские годы будут мучить людей всякими муками и расстреливать в подвале, возможно прямо под тем местом, где тужила в камере домашняя учительница Засулич. Но сейчас перед нами зал окружного суда, и он заполнен до отказа. В окна льётся весеннее солнце. Сквозь бубнение судейского чиновника и гомон многочисленной публики из заоконнных просторов доносится бодрое чириканье птичек. За судейским столом, в обрамлении двух манекенов в двубортных вицмундирах — внушительный господин с бакенбардами. Это Анатолий Фёдорович Кони, юрист и писатель. Любопытно, что через сорок один год, когда придут прощаться с тихой старушкой, обладательницей острого носика и ввалившегося рта, он, Кони, окажется членом правления того самого Дома литераторов, где это прощание состоится. И будет стоять у её гроба. Такая им предстоит встреча. А сейчас он — председатель суда над ней. А вот и сама она за загородкой на скамье подсудимых — в виде молодой, симпатичной, бледноватой особы в серо-мышином платьице и с неотразимой печалью в глазах… На своих местах прокурор, адвокат, присяжные. Заседание в разгаре. Публика (множество манекенов в различных одеждах) гудит в зале, лишь на время утихая после очередного председательского колокольчика.
Обвинитель, товарищ прокурора Кессель. Дочь капитана Вера Ивановна Засулич, двадцати семи лет, обвиняется в том, что с целью лишить генерал-адъютанта Трепова жизни, приобрела револьвер и, явившись в один из приёмных дней в канцелярию градоначальника, выстрелила ему на близком расстоянии в левый бок[25].
Движение среди манекенов в зале. Оживают две-три персоны.
Господин из публики. Вот, в газетах пишут: «24 января 1878 года в одиннадцатом часу утра в приёмной градоначальника одна из просительниц…»
Другой, заглядывая через плечо. «…левой рукой выстрелила в генерал-адъютанта Трепова из револьвера, спрятанного под тальмой».
Третий господин. Под тальмой, хи-хи.
Председатель. Господа, требую тишины. Господин обвинитель, продолжайте.
Обвинитель. Обвиняемая объяснила, что преступление совершено ею с заранее обдуманным намерением, причём последствия произведённого ею выстрела — смерть Трепова или нанесение ему тяжелой раны — были для неё безразличны. Револьвер, пятизарядный «бульдог», прилагается в качестве вещественного доказательства. Пуля попала в верхнюю часть таза с левой стороны…
Дама из публики (вырывает газету из рук господина). «…и, раздробив кость, проникла ниже и засела внутри…» Ах! (Вскрикивает и падает в обморок. Её приводят в чувство.)
Обвинитель. Обвиняемая объяснила также, что она, тем или другим способом, желала отомстить градоначальнику за его распоряжение о наказании розгами арестанта Алексея Боголюбова. Это месть, господа присяжные заседатели, преступление на почве мести! (Общий шум.)
Господин из публики. Ого!
Другой господин. Ага!
Дама из публики (страстным шёпотом). Она его любовница!
Третий господин. Несомненно.
Первый. Кого? Градоначальника?!
Второй. Арестанта!
Дама (убеждённо). Они пять лет как в гражданском браке. И у них дети: мальчик и девочка.
Председатель. Тише, или я велю очистить залу! (Дождавшись тишины.) Пригласите свидетельницу Феоктисту Засулич. (Появляется измождённая дама лет пятидесяти, в тёмном платье, в шляпке с вуалью.) Вы Феоктиста Засулич, вдова капитана?
Свидетельница. Да.
Председатель. Вам знакома обвиняемая?
Книга Анджея Иконникова-Галицкого посвящена событиям русской истории, делавшим неизбежной революцию и непосредственно ей предшествовавшим. Уходя от простых решений, автор демонстрирует несостоятельность многих исторических мифов, связанных с террористами-народовольцами, заговорами в высших правительственных кругах, событиями русско-японской войны, убийством Распутина, институтом провокатора… Обширный документальный материал высвечивает историю не как борьбу абстрактных идей или сумму событий, а как мир, где действуют люди, с их слабостями, страстями, корыстными интересами, самолюбием и планами, приводящими по воплощении к непредвиденным результатам.
Эта книга посвящена событиям 1917 года, которые разворачиваются в вагоне бывшего императорского поезда. Через этот вагон в острых драматических коллизиях проходят все ключевые персонажи русской революции: Николай II, генералы Алексеев, Брусилов, Корнилов, Духонин, министры Гучков и Керенский, террорист Савинков, комиссары Крыленко и Троцкий. Главы документальной прозы соединены с драматургическими фрагментами, жанр исторического расследования — со сценическим действом. В книге использовано большое количество документальных источников: стенограмм, телефонограмм, писем, газетных материалов и мемуаров.
Книга писателя, историка и публициста А. А. Иконникова-Галицкого посвящена остросюжетной и вполне актуальной теме: революция и криминал. Автор рассказывает о криминальной стороне событий 1917 года в Петрограде; о разгуле преступности, охватившем город и страну после Февральской, и в особенности после Октябрьской революции; о связи между революционной идеологией, грабежами и убийствами; о том, какие политические силы и лидеры вдохновляли и вели за собой мир криминала, а также о том, как борьба с преступностью повлекла за собой установление красного террора.
Книга А. Иконникова-Галицкого – о генералах, офицерах и солдатах, участниках Первой мировой войны, которым в будущем предстоит стать знаменитыми героями войны Гражданской, вождями и военачальниками красных и белых армий. В их образах, многие из которых стали хрестоматийными или одиозными, автор раскрывает новые, неожиданные и парадоксальные черты, знакомит читателя с неизвестными страницами их воинских биографий, вплетенных в события Первой мировой войны.
Книга «Сожжённые революцией» рассказывает о парадоксальной разрушительно-созидательной сущности русской революции, отразившейся в судьбах исторических персонажей. Она составлена из сравнительных жизнеописаний героев революционной эпохи – общественных деятелей, политиков, революционеров, террористов, деятелей культуры, религиозных деятелей – для которых революция стала исходной точкой и (или) трагическим венцом биографии. Революция соединила их судьбы в неразрывном единстве, в контрастах творчества и убийства, разрушения и созидания.
Открывая эту книгу, понимаешь, что Россия тебе известна в куда меньшей степени, нежели турецкие пляжи или египетские пески, – Россия неезженых дорог, маленьких городов, гор и степей, рек и океанов. Начиная с Северо-Запада страны, автор ведет читателя дальше – через Поволжье, Алтай, Сибирь и Дальний Восток к самому Сахалину.Этот путевой дневник уникальным образом сочетает в себе строгость научного исторического подхода, тонкость наблюдений опытного путешественника и блестящий стиль талантливого мастера.
`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.