Утро красит нежным светом… Воспоминания о Москве 1920–1930-х годов - [57]

В эпоху немого кино было немало лживых, левацких фильмов. Один из них (как я позднее узнал) поставили в 1930 году авторы «Чапаева», прославившиеся вскоре братья Васильевы, с участием Григория Александрова, ставшего основоположником советской музыкальной кинокомедии. Фильм назывался «Спящая красавица». Сестра, увлеченная балетом, заразила этой любовью и меня. Балет Чайковского мы незадолго до того смотрели в Большом театре. Я был совершенно опьянен и зрелищем, и музыкой. И вот «Спящая красавица» на экране; разве такое можно пропустить?

Немой фильм, который тапёр щедро оживлял музыкой Чайковского, повествовал о постановке бессмертного балета в годы Гражданской войны или вскоре после нее. В первых ряДах партера – уродливые «бывшие», их жирные, разряженные жены. Большинство же мест занимает новый зритель – рабочие, красноармейцы. На сцене разворачивается некая пародия на балет – помпезное, – неуклюжее и постыдное зрелище. Толстая, накрашенная Аврора, мерзкий, злобный король – её отец, коротконогий, прыщавый принц в нелепом парике. Сквозь густой, сальный грим танцовщиков пробиваются струи пота. Смехотворные «придворные» ужимки, тяжеловесные, скованные па – всё вызывает смех и недоумение большинства публики. Только «бывшие» закатывают глаза в восторге, это зрелище по их вкусам. Тем более что прославляются монархи и их слуги – всё, что в России совсем недавно сметено огненным ураганом революции.

Реклама одного из звуковых фильмов 1930-х гг.

Обратите внимание на ее начало: «Смотрите и слушайте…»

Наконец рабочая публика разжигается гневом. Нет, такое старорежимное искусство ей не нужно. Пусть вместе с монархией отправляется оно на свалку истории! Публика кричит: «Вон, долой, позор!» Спектакль срывается. «Бывшие», злобно скалясь, удирают. Следует титр: «Разве хам понимает настоящее искусство?» На сцену вторгается группа возмущенных пролетариев. Под бурные аплодисменты пожилой рабочий в кожанке произносит речь: «Даешь настоящее пролетарское искусство! Долой искусство буржуев и помещиков!» Актеры, теряя на бегу накладные букли, парики и мушки, изгоняются со сцены. Публика кричит: «Долой Спящую красавицу!»

Реклама кинофильма «Броненосец Потемкин» (1925 г.)

Нет смысла пояснять, что название «Спящая красавица» было избрано символически: старое, классическое искусство «проспало» все революционные перемены. Неудивительно, что об этом фильме не повествуют (разве только упоминают название) монографии, посвященные братьям Васильевым и Г. Александрову.

Можно представить себе, с какими чувствами вышел я тогда из кинотеатра. Итак, любя балеты Чайковского, я тоже не с рабочим классом, а заодно с буржуазией и монархистами! И вместе с тем, как великолепен, чист и светел спектакль «Спящая красавица» в Большом театре, который, кстати, никто не собирался снимать с репертуара! Как совместить обе точки зрения?

Но вот в СССР пришла эпоха звукового кино. С трепетом пошел я смотреть первый «тонфильм». Это был киноконцерт, «сборная кинопрограмма», преследующая цель показать широкому зрителю возможности нового вида киноискусства.

Всё было как в обычном фильме, но… сопровождалось звуком! Впечатление было такое, как если бы в Третьяковской галерее вдруг зазвучали, заговорили бы знакомые картины, которым, казалось бы, законами природы положено безмолвствовать: запели бы «Дубинушку» репинские бурлаки, заголосили бы саврасовские грачи, стали бы произносить слова перовские «Охотники на привале».

А тут на экране что-то читал вслух Качалов, любимый всеми Иван Козловский спел «Спи, моя радость, усни», исполнил песню какой-то народный хор. Нет, не просто шевелили губами, а ожили, заговорили, запели!

– Это сзади, наверное, граммофон поставили, всего и делов, – утверждали скептики. – Народ-то дурак, долго ли обмануть.

Знатоки твердили о технике звукозаписи, фонограмме, синхронности, – но всё это было непонятно, непривычно и вызывало недоверие. Тот факт, что звук исходил из стоящих около экрана динамиков, не опровергал версию о граммофоне или общеизвестном уже радио. В будке же киномеханика всё было как обычно.

Во втором звуковом кинофильме, тоже «сборной программе», среди разных концертных номеров показали московскую трамвайную остановку: звенели и скрежетали тормозами вагоны, вокруг сновали мальчишки-газетчики, громко выкрикивая: «Вечерняя Москва», «Рабочая газета», покупайте!» Таков был один из тогдашних способов продажи газет, давно уже отмерший. Именно тут публика в зале встрепенулась, ожила: то был уже не академический концерт, а живая, всем знакомая сценка: «Слышь, орут, как в самом деле». Лед недоверия был сломлен.

А потом пошли один за другим художественные звуковые фильмы: «Механический предатель» с Игорем Ильинским, «Путевка в жизнь» Экка, «Встречный», «Златые горы»… Всего лишь два-три года – и на немые фильмы никто и ходить не хотел. Тем более что устарели они не только технически, но и морально. Были попытки озвучить фильмы, снятые еще как немые, появился даже термин «озвученный фильм», но успеха они не имели.

С появлением звукового кино изменился и род слова: вместо «фильма» (женский род) стали говорить и писать «фильм». В эпоху немого кино было только «фильма»: мировая фильма, заграничная фильма и т. д.